Священный цветок. Чудовище по имени Хоу-Хоу. Она и Аллан. Сокровище озера

Готтентот оказался прав. Там, на лавовых плато, лежали трупы Тома и Джерри. Один из дикарей оттащил их туда и сейчас как раз собирался отрезать копьем голову бедному Джерри.

Преисполненный горя и ярости, я застрелил его, что заставило всех остальных удрать обратно в донгу. Затем, не дав врагам времени опомниться, я выскочил наружу, схватил винтовку Тома, которую воин абанда в страхе выронил, и вернулся в расщелину. Винтовка Джерри, к сожалению, не нашлась, – скорее всего, ее забрали туземцы.

Так оборвалась жизнь двух храбрых, но невезучих охотников. Казалось, с первого дня путешествия над ними нависла тень неминуемой гибели. Оба умерли благородной смертью, пожертвовав собой, чтобы спасти нас.

По крайней мере это им удалось, так что погибли они не зря. Продержавшись несколько минут и не давая дикарям вылезти из обрывистого оврага двумя возможными путями, эти храбрецы помогли нам пробраться к расселине. Уж не знаю, совершили ли Том с Джерри свой подвиг под влиянием минутного порыва или же проявили мужество целенаправленно, желая искупить свой прежний промах, о котором никак не могли забыть; а может, их просто-напросто подстегнули насмешки Ханса. Так или иначе, в этом испытании охотники продемонстрировали себя с лучшей стороны, отдав свои жизни ради нашего спасения. Честь им и хвала! Надеюсь, однажды я смогу поблагодарить обоих лично.

Безутешный, я вернулся к своим спутникам и рассказал им о случившемся. Ханс, надо отдать ему должное, сильно огорчился, узнав, что его догадка – ведь он не мог знать наверняка – подтвердилась: Том и Джерри действительно оказались мертвы. Готтентот перечислял вслух их многочисленные достоинства и радовался, что оба охотника, подобно ему, были добрыми христианами, а стало быть, им нечего бояться огненного места, как Ханс называл тот свет. Он не сомневался, что покойные находятся теперь именно там. Полагаю, моего слугу немного мучила совесть за все те обидные слова, которые он из ревности наговорил охотникам, пока те были живы.

У Аркла была иная точка зрения на случившееся.

– Эти двое, – сказал он, – умерли, выполняя свой долг, и не нуждаются в сочувствии. Разве можно вообразить более славную кончину? А что вы скажете про Кенеку? Этот негодяй скрылся со своими людьми и бросил вас, своих товарищей. О себе я молчу, ибо у него не было передо мною никаких обязательств. Как вы думаете, почему он убежал?

– Не знаю, – ответил я устало, – наверное, хотел спасти свою шкуру. Сами у него спросите, если мы снова встретимся.

– И спрошу! – воскликнул Аркл, побледнев от ярости.

Вскоре ему представилась такая возможность. Мы решили, что небезопасно оставаться у входа в расщелину, хоть дикари и не делали попыток следовать за нами. Почему злобные абанда оставили нас в покое? Кто их знает… А ведь Кенека, между прочим, предупреждал, что именно так и будет. Я предложил идти дальше и посмотреть, куда нас приведет этот путь. Поначалу мы продвигались во мраке, ибо в узкое отверстие на такой глубине проникало слишком мало света. Однако вскоре стены раздвинулись, и мы очутились на каком-то плато, в окружении скал.

Здесь, сидя на камне, нас поджидал Кенека. Носильщиков нигде не было видно, – наверное, они ушли дальше.

Он мрачно посмотрел на нас и произнес:

– Я знал, что с вами ничего не случится, господин, поэтому пришел сюда первым и ждал здесь, ибо сюда абанда идти не осмелятся.

– Вот, значит, как, – саркастически хмыкнул я. – Но откуда, скажи на милость, тебе было знать, что нам ничего не угрожает?

– Об этом мне поведали звезды, господин, равно как и о том, что оба охотника сегодня умрут. Так ведь и случилось, верно? О судьбе белого чужака, – добавил он и злобно взглянул на Аркла, – мне ничего не известно, звезды пока еще не успели рассказать о нем.

За меня ответил Аркл; он говорил вполголоса, но решительно:

– Ничего ты не знал, собака, просто надеялся, что этот белый господин трусливо бросит меня, хромого, в пустыне, спасая свою жизнь, как сделал ты сам, и дикари убьют меня. Что ж, я не хуже тебя умею читать по звездам. И обещаю, что ты умрешь раньше меня, а мне достанется то, что ты потеряешь и на что сам сейчас нацелился. Ты все понял? Я знал о тебе еще до нашей встречи. Для меня не секрет, что ты лелеешь надежду стать вождем дабанда и завладеть Сокровищем озера.

Ума не приложу, как Аркл об этом узнал. Но было очевидно, что эти странные слова значили для Кенеки больше, чем я мог себе представить в тот момент. Он мгновенно преобразился: побледнел, вернее, стал серым от страха и пришел в неописуемую ярость. Кенека бешено вращал глазами, в уголках рта его выступила пена, и даже борода ощетинилась.