Святая Анастасия Сербская. Чудеса и пророчества

«Мне брат подарил, он сделал его своими руками. Он, я тебе уже говорила, известный ювелир в Солуни, но в последние годы занимается только живописью. Он оставил гораздо более выгодное ремесло, потому что ему во сне явился святой Димитрий и так ему посоветовал».

«Слава Богу и святому Димитрию», – перекрестились игуменья и Анастасия.

Феодора сняла золотую цепочку и отдала её игуменье:

«Вот, матушка, от того купца за две цепочки потребуй восемь мешков пшеницы. Скажи ему, что порядок таков, что и жена его дарит дочери золотую цепочку, раз уж он намерен и сам как отец это сделать. Вероятно, он согласится».

Игуменья взяла цепочку и спросила Феодору:

«Сколько братьев у тебя, сестро? И где они живут?»

«Я исключительно богата, у меня три брата, как и я, они очень образованны и живут в вере. Один из них известный купец в Солуни, второй иконописец, а третий, о котором я тебе, сестро Анастасия, никогда не говорила, уже давно стал монахом».

Анастасия удивилась:

«Рассказывай, рассказывай, сестро, меня это радует».

«Тот мой самый младший, третий брат, стал известен как искусный мастер, который и из дорогих, и из самых дешёвых материалов делает прекрасные украшения. Вот этот золотой крест, пронизанный серебряными нитями, дело его рук».

Анастасия и игуменья осмотрели крест, который она держала в руке.

«Я его вижу впервые. До сих пор ты его никогда не показывала».

«Не показывала, потому что я его хранила для самого торжественного случая. Когда он для меня его сделал, брат думал, что я его надену, когда буду выходить замуж. Свою любовь я не подарила ни одному человеку, я её хранила для Богомладенца. Сейчас я чувствую, что я верой повенчана с Самым Возвышенным, и вот, я взяла крест, сделанный братом, с радостью».

«Значит, этот прекрасный крест и цепочка сделаны давно?»

«И брат тогда был очень молод. Вероятно, он ещё рассчитывал жениться и что я выйду замуж в Расе».

«А у тебя было такое намерение? И если было, почему ты о нём не рассказывала?»

«Нет, не было! Правда, не было. С тех пор как я начала учить Божьего Савву письму и книгам, я и сама стала читать подряд все святые писания о Боге и апостолах. По мере чтения душа моя всё больше наполнялась Божиим светом, а потребность выйти замуж всё быстрее гасла. Радость охватывала меня каждый раз, когда я Савве слова из книг приводила, а он их с удовольствием записывал. Лица наши становились светлее. Его лицо таким оставалось и когда мы закрывали книги, а меня всё меньше беспокоило земное, и всё больше созревало решение пойти с моей госпожой сюда. Вообще-то, не родился тот, кто бы меня к себе привлёк и оставил в доме своём, будь он принцем, императором или самым богатым в мире человеком. Да, тогда я замечала, что Савва многие буквы и слова знал до того, как я ему их показала или из книги прочитала. Он рождён с верой в душе и возрастает с Богом на всех путях».

Анастасия посмотрела на неё ласково, а игуменья спросила:

«А что заставило твоего брата стать монахом?»

«То же, что и меня привело в монахини. Любовь к Богу, православию, однако решающим было влияние Саввы на него».

«Моего сына?»

«И это я никогда до сих пор никому не рассказывала. Когда Растко ушёл, как бы сказали те, кто с трудом понимает решение принца оставить всё земное, когда он бежал на Святую Гору в попрошайки, я сразу же через неких русских монахов – они в те дни прибыли в Рас по дороге на Солунь и Святую Гору – поручила брату, чтобы он пошёл и нашёл его. Просто чтобы оказался с ним, если он ему понадобится».

«И он его нашёл, на Святой Горе?!»

«Да. Он туда пошёл повидаться с ним и остался. Домой он больше не вернулся».

«Правда?»

«Он видел, с какой любовью сын правителя обращается к Богу. Получив такой урок, он и сам остался, чтобы в качестве монаха подвизаться для Господа и быть искренним собратом Савве».

«И все эти годы ты знала о постриге своего брата, а мне ничего не сказала?»

«До вчерашнего дня отношения между нами обеими были совсем другими. Ты была жена правителя, а я придворная дама».

«Не скажи, Феодоро! Я тебя считала лучшей подругой. Я всегда хотела быть тебе сестрой, а не госпожой»

«Знаю, так ты себя и вела. Ты не слишком стремилась к земному, и я всегда чувствовала, что в тебе возобладает духовное».

Слушая всё это, игуменья их попросила не ссориться, что она должна подготовиться, чтобы пойти в поселение и отнести цепочки в обмен на мешки с мукой. И как бы между делом спросила:

«Скажи мне, сестро, что было с двумя твоими старшими братьями?»

«У иконописца работы по горло, и он очень известен, потому что расписывает новые монастыри по всей Византийской империи, и у купца полные склады товара и полон дом детей». Оба успешны и довольны жизнью. Все ревностны в молитвах, а я усердно обращаюсь к Богу, молясь одинаково за всех троих».

«И мы обе теперь будем молиться за твоих братьев», – обещали игуменья Параскева и Анастасия.

Игуменья лишь назавтра вернулась из поселения, а перед монастырём её встретили все монахини. На двух ослах, которых ей на время уступил некий верный человек из поселения, она привезла восемь мешков муки.