Святая Инквизиция

Как же мне надоел этот художник! А еще то, что им восхищаются люди! И эти глупцы из сопротивления! Того гляди — одну из картин во флаг превратят и кинутся с ним на штурм здания Инквизиции. Впрочем, это уже из области фантастики. На это у них сил никак не хватит. Даже если они очень и очень постараются. Так что… о них пока беспокоится не стоит. Но внимание ослаблять тоже нельзя. Потому как я же не хочу потерять свою власть…

Но они обнаглели, конечно, прямо таки до невозможности! Устраивать в центре города выставку картин этой «Свечи, что горит в темноте нашей жизни». Так, кажется, они называют этого наглеца художника… По росписи его!

И ведь эти дети не боятся того, что их схватят и убьют. Хотя… может, в этом замешаны абсолютно не причастные к этим мятежникам люди… Ведь, чтобы устроить выставку такого масштаба, необходимо иметь достаточно большой капитал, что в данном случае более чем странно. Ведь почти все из Сопротивления — сироты, у которых нет ничего. Даже дома. Не то, что счетов в банке!

Но это не важно… Лилит со всем разберется. Тем более, что она так любит гулять по всяким выставкам, что можно сказать — сам Бог велел ей заняться этим делом… и прихватить с собою эту Ольгу.

Пусть девочки развеются! Погуляют, узнают друг друга… Лилит, конечно, не преступит четко установленной границы, а Ольга вполне может немного приоткрыть дверь в свой мир. Она же — не железная! Да еще и уставшая сверх меры… Заказ-то выполнять надо, а лекции и семинары пропускать нельзя… Так что — крутись как хочешь, но все должно быть выполнено.

В кратчайшие сроки! К Рождеству…

Так что… пусть гуляет. Ведь потом она уже не сможет делать этого.

Впрочем, мне даже немного жаль ее. Девчонка-то не плохая… Просто оказалась не в том месте и не в то время. А еще — чересчур талантливой. И если бы всего этого не было, то жила бы она как спала. И горя не знала… Рисовала бы свои картины, продавала бы их и может, к концу своей жизни ее бы заметила Инквизиция…

А так — ничего не поделаешь! Мне не нужен тот, кто сможет создать еще более великолепную картину. Кажется, такое уже встречалось в истории… Давно! Когда на земле еще существовали государства и страны… Именно тогда русский царь Иван Грозный приказал ослепить мастеров, создавших храм Василия Блаженного. Потому что те сказали, что если прикажут, то они могут создать и лучший. Сейчас, к сожалению, такой номер не пройдет. Слепоту, любую, научились лечить…

Жаль, жаль…

Ведь этой художнице, судя по всему, симпатизирует мой змей! А тут такое разочарование…

— Что-то случилось, Святой Отец? Ты вдруг так посуровел…

Отец Михаил… Я и забыл о вас!

— Ничего… Просто дела беспокоят.

— Надеюсь не очень кровавые…

Тебе, отец Михаил, позволяется много больше других. Даже больше чем слугам моим! Потому что ты слишком ценен… Потому что знаешь слишком много… но вот уж это-то — не проблема! Однако, это — не важно. Потому что ты единственный, кто знает настоящего Инквизитора… Тот, кто не дал окончательно умереть в моей душе тому мальчишке, которым я когда-то был.

Давно!

— Это как посмотреть.

Единственный, кто может влиять на мои решения… Те, которые я выношу вне зависимости от политики или ожидания тех коршунов, которые именуются моими соратниками. Впрочем, даже они уже не могут спорить со мной…

Не смеют. Потому что жизнь — игра, а я — главный кукловод в чьих руках собраны все ниточки. И мне хватит только дернуть за одну из них, как что-то в этом мире изменится…

— Покаяться не хочешь?

— Кто? Я?

Ну, насмешил брат! Если бы не мое уважение к тебе и твоим сединам, то сидеть бы тебе в камере в подвале этого здания! Все-таки Инквизитору каяться предлагаешь, а не простому человеку! Думать надо!

— Нет. Не хочу.

Бледные, почти выцветшие голубые глаза прожигают меня насквозь. Знать бы, что ты видишь отец Михаил! Потому как такие взгляды давно на меня не действуют… Осталось только легкое любопытство.

— Жаль…

— Почему это?

— Ты грешен… Как и я… Но про себя я уже молчу… Потому что мне уже поздно каяться и просить о прощении. Но тебе — нет.

— Ты ошибаешься. Мне тоже — поздно. Потому как на моих руках слишком много крови. Как, впрочем, и на твоих.

Легкое напоминание об отданном когда-то приказе о сбросе атомной бомбы на мятежный город. Ныне превращенный в руины. В братскую могилу.

— Я — помню. И тебе совсем необязательно постоянно напоминать мне об этом.

Как же! Не надо! Очень даже надо. Потому как эта ноша тяжела… для одного человека. А так — нас двое. Грешников.

— Разве? Тем более, что ты сам говорил, что покаяться никогда не поздно. Или я не прав и что-то путаю?

— Нет, не путаешь…

— Так что же ты мне проповеди читаешь, «брат»?

Между нами давно уже пролегла пропасть. И мне — не жаль. Потому что ее создал я сам. Потому что я уже не верю ни во что… Даже в справедливость… Хотя в нее-то — особенно! Ведь ее нет. Совсем.

Пожимаешь плечами. Мол, понимай как хочешь… Что ж, будь по-твоему, но только — сегодня, потому что уж больно хорошее у меня настроение.