Святая Инквизиция

Как хорошо, что если что я могу прикрыться своей второй гранью… Частью меня самой. И никто ни о чем не догадается. Не поймет. Картины-то разные. И это не только смысл, а еще и техника… Более спокойная и легкая…

— И каково же ваше мнение об этой… выставке?

Неужели вам это интересно?

Пожалуй, да…

— Двоякое. Картины, вне всяких сомнений — достойны внимания. Они очень не плохи, но все-таки немного наивны. Кроме некоторых. Но это редкое исключение…

— Вы, наверное, говорите о «Единороге»?

Заметили? Он действительно — другой. Потому что воплотил в себя мое отчаянье и усталость. Я просто не смогла нарисовать его иначе. Не в этот раз. Хотя сотни раз уже обещала не творить такого…

— Вы почти угадали, госпожа Лилит. Но говорила я не о нем, а о «Покаянии»…

Моя картина на сюжет одной старой песни о Чезаре Борджиа… Одном из Великих Грешников земли… Совершивший грех Каина и женившийся на собственной сестре. Я запечатлела его стоящим в старинном храме, а на него с осуждением смотрят с картин Святые и гневно качают головой. Как он, грешник, посмел явиться в дом Божий? Как набрался смелости и наглости?

А Чезаре уже не ждет ничего. Даже прощения… Он просто кается в совершенных грехах… И все.

Потому что нет молитв… Потому что он не знает их.

— Ах… Как же я сразу не подумала об этой картине!

Полоз молчит. Не вмешивается. Потому что ему не очень-то интересен этот разговор о живописи и картинах. Ему больше по душе припираться со мной по разным пустякам, чем вести беседы о высоком!

— Наверное, это потому, что ее многие предпочитают не замечать. Ведь в роли Чезаре Борджиа изображен сам Великий Инквизитор. Естественно, что большинство будут глаза отводить!

— Но вы — не все.

— Да, не все.

Потому что писала все эти картины — я. Потому что специально создала «Покаяние» таким…

— Однако, суть не в этом… Присмотритесь получше ко всем остальным картинам! Ну! Что вы видите?

Молчит. Не понимает…

— На них — жизнь и счастье. А еще — вера. Вот и все. Здесь нет ни капли того, что обличает Инквизицию… Только радость. Та, которую мы все уже давным-давно забыли…

— Интересная теория…

Еще бы! Потому что она — правда. Потому что я действительно никогда не думала об Инквизиции, когда создавала их. Что мне до нее! У меня и своих проблем вполне хватает…

Исключение — будущая картина. Да и то — не до конца. В ней не будет ничего такого, что можно назвать — отступничеством. Но именно из-за нее мне подпишут смертный приговор.

— Это просто мои мысли. Но, может, я и ошибаюсь. Не мне же пришлось создавать эти полотна… Так что — не мне судить или говорить.

— Вы чересчур скромны. Вам это совсем не идет.

— Господин Полоз, поверьте, меня совсем не волнует что мне идет, а что — нет. Не верите — спросите Кет! Она вам целую лекцию прочитает о том, как я отстала от жизни и моды!

Я не хожу на шпильках и не одеваю коротенькие мини-юбочки. В холодную погоду меня можно опознать только по глазам, которые нагло блестят из-за огромного вязаного шарфа радужной расцветки, которым обмотана не только моя шея, но и голова! Потому что шапки я не ношу по причине общей вредности и не любви к этому предмету одежды… А ведь у меня еще есть и перчатки в тон!

— Я не самоубийца и поэтому предпочту воздержаться от общения с этой дамой. С вашего позволения, конечно.

А если не позволю?

— Какие теплые отношения… аж оторопь берет!

— У, это вы еще не видели, что творится, когда мы в транспорте ездим! Вот это цирк, так цирк. А сейчас — все вполне мирно и вежливо…

И даже без рукоприкладства! Ну, подумаешь, поприперались! Так без этого жить невообразимо скучно! Но сейчас нет того огня, который обычно бывает по утрам, когда меня будят звонком в дверь и с радостной улыбкой сообщают, чтобы я собиралась, так как господин Полоз соизволил проводить меня до дверей родного университета. А я злая, лохматая и не выспавшаяся… И мне плевать абсолютно на все. Даже то, что кто-то может увидеть, как я гоняю по лестнице этого змия с сумкой наперевес…

— А я-то думала…

Ну, индюк когда-то тоже думал… И всем известно, что с ним стало…

— Ошибались. Но хорошенького понемножку!

— Что, уже уходите?

— При всем моем жизнелюбии и работоспособности — я не железная. И мне хоть иногда надо отдыхать. А то у меня расписание уже стало дом — университет — здание Инквизиции — дом. Причем, выхожу на занятия я преимущественно в семь утра, а возвращаюсь — в одиннадцать вечера.

— Тогда, может вас проводить?

— Премного благодарна. Но — не надо. Сама дойду.

— А если на вас нападут?

Кто? Покажите мне этого сумасшедшего, Лилит! Очень уж хочется взглянуть на этот вымирающий вид… Потому что меня уже даже любимые соседи по большой кривой обходят, а не только местные хулиганы.

— Не беспокойтесь. Все будет в порядке. Чай не маленькая я!

— А то смотрите! Мне — не сложно…

Верю, яхонтовый мой, верю. Но — не надо. Надоел ты мне… А как подумаю, что еще три недели мне видеть твою фигуру в свете ярких витражей, так вообще плохо становится…

— Еще раз спасибо, но — нет. До завтра, госпожа Лилит, господин Полоз…

Все! Хватит! Наобщалась… Домой хочу! К любимым кроватке, одеяльцу и подушечке!