«Святая инквизиция» в России до 1917 года

«Г–жа Бородаевская, автор многочисленных исследовании о сектантстве, спросила вслух В. Скворцова (мы помним этого главного миссионера. — А.Б.): «Каких вы нашли в России штундо–баптистов, когда есть только баптисты?». Смысл вопроса в том, что баптисты — не наказуемая по законам протестантская секта, а штундизм — «особо опасная и строго наказуемая». Таким образом, вопреки свидетельству о себе самих сектантов, да и просто вопреки науке этнографии, гг. миссионеры вешают на человека бляху с подписью «волк» и уже затем требуют застрелить его, — как бы он не кричал: «я называюсь человеком! меня крестили Иваном!» [372]. Скворцов и его окружавшие не нашли что ответить.

«В то время общественные собрания были невозможны. Все встречи были тайными. Каждую пятницу братья из разных частей города (Петербурга. — А.Б.) собирались и организовывали тайные богослужения в частных домах, на которые верующие различных кварталов приглашались персонально. Каждую неделю места менялись. Встречи проходили в очень трудных условиях, часто в бедных комнатах рабочих. Особенно я вспоминаю наши встречи, которые проходили в подвальной комнате, занимаемой сторожем в военной школе. В комнату можно было пройти через темный коридор, который напоминал мне катакомбы. Сторож сам стоял у входа в коридор, посетители проходили один за одним, внимательно следя, чтобы никто не заметил их. Сторож пропускал только тех, которых он знал, кого рекомендовали известные ему братья. Сохраняя тишину, он проводил посетителей через длинный мрачный коридор в комнату, где могли одновременно собираться от 15 до 25 человек. Никакого пения не разрешалось из–за страха привлечь внимание полиции. Обратно все участники выходили один за одним, соблюдая все меры предосторожности.

Другая встреча, как я вспоминаю, проходила в доме княгини (Проханов неточен: графини. — А.Б.) Шуваловой у пересечения Мойки и Зимней канавки. Встреча проходила в комнате, занимаемой кучером. Верующие проходили в эту комнату один за одним, стараясь не выдавать свой приход агентам полиции. Княгиня сама действовала с такими же мерами предосторожности» [373].

Графиня была женой графа Шувалова, начальника 4–го Отделения, т. е. Главного жандармского управления.