Святая юность

В эту же ночь Марфа видела во сне два больших светильника, которые спускались с неба на ее голову. Это было знамение того, что сын, который от нее родится, будет сиять добродетелями ярче звезд.

Когда родился у Марфы мальчик, долгое время родители не давали ему имя. Им хотелось, чтобы Бог, пославший им этого ребенка, непосредственно нарек ему и имя.

В пятилетнем возрасте родители повели своего мальчика в монастырь, куда принесли и посильные дары, и просили игумена наречь мальчику имя – такое, о котором ему возвестит сам Бог. Игумен тогда велел подать себе Священное Писание и, смотря на отрока, разогнул книгу. Оказалось, книга раскрылась на пророчествах Даниила. Этим именем игумен и нарек отрока.

Благочестивые родители, которые еще до рождения сына определили его на служение Богу, хотели, чтобы их сын был теперь же оставлен в этом монастыре. Но игумен нашел, что Даниил для этого мал. Они вернулись домой с тем, чтобы мальчик немножко подрос и уже сам выбрал себе жизнь по расположению своему.

Вот Даниилу двенадцать лет… Ему чужд мир. Ни игры сверстников, ни разговоры о мирских делах его не привлекают. Ему хочется только одного: тишины, чтобы ничто не развлекало и не отдаляло его от общения с Богом, чтобы молитва его неслась в небо, ничем не прерываемая, чтобы устами твердить одно имя Христово, не преставая. Ему нужно полное уединение. Он боялся, что родные и знакомые станут отговаривать его от иночества, и поэтому внезапно и тайно он оставил свой дом и пришел в один недалекий монастырь. Там он на коленях умолял игумена принять его в число братии и постричь его.

Игумен видел первый раз, чтобы человек в столь молодом возрасте стучал в двери их обители. Он уговаривал мальчика вернуться домой, пожить в миру, проверить свое намерение и, подросши, прийти.

– Если бы мне пришлось даже умереть от тех подвигов, которые ты мне рисуешь как непосильные, я лучше умру, чем уйду отсюда.

Никакие увещания не заставили Даниила уйти, он желал остаться в монастыре и подвижничать.

Видя его непреклонность и чувствуя в отроке призвание, игумен созвал братию, чтобы посоветоваться, можно ли принять такого юного отрока. Братия согласилась.

И вот настала для Даниила блаженная жизнь, о которой он давно мечтал. Отголоски мирской жизни не доходили до монастыря. По нескольку раз в день в храме и в келье стоит он на молитве, теплясь в ней душой, как горящая свеча, счастливый, далекий от мира.

Между тем родители узнали, где находится их сын, и пришли посмотреть на него. Он ходил еще без иноческого одеяния. Родители стали просить игумена, чтобы он облек его в иноческий чин. Игумен согласился, взяв с родителей обещание, что они не будут часто посещать его и тем отвлекать его мысли от монашества.

Родители, принеся Богу живой дар, ушли домой, а инок остался в обители, укрепляясь духом…

Благословленный Христом младенец

(Память 20 декабря)

Знойный день Иудеи… Христос, окруженный народом, учил смирению. Кто-то из учеников возбудил вопрос о том, кто больше и выше всех. Христос благостным взором оглядел народ, толпившийся вокруг Него. Некоторые родители имели с собой детей, и эти дети, протолкнувшись вперед, смотрели на Христа своим невинным взором, а некоторые руками перебирали складки Его одежды. Господь возложил руки на мальчика, который сидел у ног Его. В Божественных очах выразилась чрезвычайная благость, и Он произнес:

– Аще не обратитесь и будете, яко дети, не внидете в Царство Небесное…

Тот мальчик молчал. Лицо его было чрезвычайно серьезно, точно он понимал, кто в эту минуту обнимает его.

Шли годы. Уже прогремело на земле слово Христово, озарившее весь мир, уже апостолы разнесли по вселенной слова Учителя и действовали в мире ученики Христовы.

Игнатий, тот самый мальчик, которого когда-то в знойный день Иудеи благословил Христос, был епископом великой Антиохийской церкви. В душе его жила память о том благословенном дне, когда Христос возлагал на него Свои руки… Он живо хранил в памяти своей наставление апостола Иоанна Богослова, которого он был учеником. Много божественного пересказал ему избранный ученик Христов, и эти речи в воображении его постоянно пополнялись живыми образами Христа, каким Христос запомнился ему в тот заветный день.

Когда император Траян следовал в поход против армян и парфян через Антиохию, он осудил Игнатия на казнь за Христа, велел в оковах отвести его в Рим и там перед народом отдать на растерзание зверям.

Мечта, давняя мечта Игнатия исполнялась.

Итак, он понесет за Христа оковы, как апостолы Петр и Павел.

С плачем провожали его христиане, а он ликовал. Он боялся одного – что римские христиане помешают его казни, и во вдохновенном послании говорил о радости умереть за Христа: