Святая Катерина (СИ)

Жданова раздражал этот бесконечный стрекот и хохот, но винить было некого. Он сам на это подписался. Зачем-то.

Зачем?

— Андрей Павлович, — обратилась к нему Амура. — А давайте я вам погадаю… ну в знак благодарности за то, что вы нас привезли в такое чудесное место.

— А давайте, — подхватил Малиновский. — А то у Андрея Павловича будущее столь не определенно. На вас вся надежда, Амурочка.

— Не надо, — сказали Жданов и почему-то Катя.

— А вот и надо, — не унимался Ромка.

— Надо-надо, — замитинговали девицы, и Жданов равнодушно пожал плечами. Чем бы женсовет не тешился…

— Ой, — сказала Амура, посмотрев на карты, — вас ждет такое! Да у вас вся жизнь перевернется.

Ну точно попрут из президентов.

— Закончится что-то большое и начнется нечто новое, прекрасное. Но тут кочки-кочки, препятствия и все такое. А потом большое человеческое счастье.

Счастье так счастье.

— Катя, подождите минутку, — попросил он, когда девочки выпадали из его машины на стоянке Зималетто.

Она послушно осталась сидеть на своем месте.

Дождавшись, пока женсовет отойдет подальше, он напомнил:

— Кать, у нас в кабинете сейчас штатный дурдом. Было бы неразумно сейчас туда возвращаться.

— Проедемся по банкам?

— Лучше, — хмыкнул он, снова заводя машину, — прогуляем школу.

Он забыл мобильник в своем кабинете.

Вот оно счастье.

========== 10 ==========

— Мы кого-то ждем? — спросила Пушкарева через пять минут. Они все еще торчали на стоянке Зималетто.

— Малиновского, — ответил Жданов, — он ставит машину на подземный паркинг.

— Конечно, — пробормотала она удрученно.

В принципе, исполнять политическое завещание Малиновского и окружать Пушкареву вниманием было не так уж и сложно, как Жданову поначалу показалось. Она была неприхотливой, как сорняк, и никаких диких прихотей не выказывала. Вот и сейчас предпочла молча замкнуться в себе, не возражая против неприятной ей компании.

— Катя, — произнес Жданов, — а наберите пожалуйста этого вашего Зорькина. Пора познакомиться с нашим финансовым директором лично. Устроим выездное совещание, раз уж из нашего кабинета нас временно изгнали.

— И куда его пригласить? — спросила Пушкарева после паузы.

— В… Впрочем, где он сейчас территориально?

— В моей спальне.

— Простите? — опешил Жданов.

Катя усмехнулась.

— Ну или в офисе Никамоды, если вам так угодно. Это, впрочем, одно и то же.

К счастью, в этот момент Малиновский открыл заднюю дверь и плюхнулся на сиденье, давая Жданову прийти в себя от таких новостей.

— Вперед, мой женераль, — провозгласил он.

— Дай Кате свой телефон, — ответил Жданов, — ей позвонить нужно.

Ромка послушался — что удивительно — молча.

Жданов тронулся, рассеянно слушая, как Пушкарева препирается по телефону — «мам, ну какие еще перья, дай Колю, пожалуйста. Ах, павлиньи перья, это, конечно, все меняет. Да, к ужину буду дома, а можно теперь с Колей поговорить».

От этой бессмыслицы у Жданова моментально свело зубы. Наконец, Пушкарева прорвалась к своему Зорькину:

— Коля, Коленька… нет, не кружилась… Коля! Нет, не падала. Коля, да послушай ты меня… господи, да всё со мной в порядке. Что ты купил? Акупунктурный браслет? А что это такое? В каком журнале? Коля! Сосредоточься! Мы за тобой заедем через полчаса, ты, пожалуйста будь готов. Ага. Всегда. Мы — это Андрей Павлович и Роман Дмитриевич. Тот самый, да. Они хотят познакомиться с таким финансовым гением, как ты. Нет, галстук не нужен. Пирожки тоже, мы же не на пикник едем. Все, Коля, я позвоню, когда тебе нужно будет выйти.

По мере её болтовни, настроение Жданова все быстрее падало вниз.

Он вдруг понял, что это для него Пушкарева неприхотлива, как сорняк. А вот для всяких зорькиных она трепетная роза, вокруг которой надо хлопотать и о которой надо волноваться.

Акупунктурный, мать его, браслет. Знать бы еще, что это вообще такое.

Николай Зорькин, так сильно взволновавший сердца зималеттовских великих комбинаторов, оказался щупленьким цыпленком, действительно похожим на Пушкареву как брат-близнец. Он был неловким и странным, точно так же, как неловкой и странной была Пушкарева.

— Здрасти, здрасти, — пробормотал Зорькин, вползая на заднее сиденье рядом с Малиновским.

Катя развернулась, заглядывая назад.

Берет с помпошкой залихватски съехал на бок.

— Это Николай Зорькин, — зачем-то объявила она, как будто были другие варианты. — Коль, рядом с тобой Роман Дмитриевич Малиновский.

— Угм, — неодобрительно буркнул Зорькин, который очевидно был в курсе истории с медкартой и не обладал сдержанностью своей подруги. — Взяточник и проныра?

— Да, — отозвался Малиновский, ошарашенный такой хамской прямолинейностью, — именно так меня и называют в кругу друзей.

— Ну, Андрей Палыч за рулем, — продолжила знакомство Пушкарева.

— Здрасти, — снова сказал Зорькин.

Жданов даже обрадовался, что его миновали емкие характеристики этого цыпленка. А потом обиделся — Пушкарева про него вообще ничего не рассказывала?

Интересно, что он мог бы услышать про себя?

Человек, который называл Катю Клавой, например.

Или начальник, который забыл свою секретаршу на всю ночь в кладовке.

Или тот тип, который то и дело орет на неё.