Святая Катерина (СИ)

— У меня, кажется, тоже есть уши! — продолжал неистовствовать Жданов, решительно не обращая внимания на эти слезы. О, он знал им цену — все женщины применяют это оружие, когда виноваты. — Однако вы не спешите мне хоть что-то объяснить!

— Что вам объяснить? — вдруг испугалась она.

Откуда вообще взялся этот внезапный ребенок, например.

Но он не мог задавать ей подобных вопросов.

Это было совершенно не его дело, вот что бесило сильнее всего.

Пушкарева решительно стерла свои две слезинки и вдруг сделала вот что: пересела со своего кресла на подлокотник кресла Жданова и положила руку ему на плечо.

— Пожалуйста, не переживайте из-за Зорькина. Ему просто некому рассказать о наших махинациях, кроме меня. Мы с ним разговариваем только друг с другом, — и она усмехнулась.

Запрокинув к ней голову, Жданов пытался поймать выражение её глаз, но очки бликовали в отблесках огня в камине.

— Что я буду делать, когда вы уйдете в декрет, Катя? — спросил он.

— Ну до этого еще полгода, — утешила она его, — к тому времени Зималетто как раз должна выйти из кризиса.

— Я спрашиваю не о Зималетто, — ответил он устало и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

— Я найду на время своего отсутствия хорошего помощника, — успокаивающе проговорила Пушкарева и сжала его плечо чуть сильнее.

— Не хочу другого помощника, — раскапризничался Жданов, купаясь в её сочувствии, — я открою ясли в Зималетто, вот увидите. Будете сдавать своего ребенка при входе Потапкину!

— Нет незаменимых людей, — ответила Катя тихо. — К тому же, к тому времени вы уже будете женаты…

— Катя, ну при чем тут это!

— И, возможно, вы с Кирой Юрьевной будете ждать своего собственного ребенка.

Он крупно вздрогнул и выпрямился.

— Что еще за кошмары на ночь?

— Разве вы не хотите ребенка? Разве люди женятся не для того, чтобы растить детей?

— Это немножко сложно, Катя, — ответил Жданов, морщась, — возможно, когда-нибудь, через несколько лет, когда мы перестанем ссориться с утра до вечера.

— Вы же знаете, что нужно сделать, чтобы эти ссоры прекратились, — вздохнула она и тут же спохватилась: — Простите, Андрей Павлович. Вы вовсе не нуждаетесь в моих советах. Я позволила себе лишнее.

— Не извиняйтесь, Катя, — отмахнулся Жданов. — Наверное, я кажусь вам ужасным бабником?

— А вы, разумеетесь, им не являетесь, — кивнула она, пряча улыбку.

Встала, прошлась по комнате, разминая ноги. Посмотрела на часы.

— Пойдемте на ужин, Катя, — предложил Жданов, — здесь отличный ресторан. У них есть собственные пруды с зеркальными карпами, и они изумительно их готовят.

— А Коля?

— Я думаю, они с Малиновским взрослые мальчики.

— Зорькин и Роман Дмитриевич? Взрослые? — с сомнением переспросила она, но на карпов все-таки согласилась.

Возвращались уже совсем поздно, и Зорькин оправдывался по своему мобильнику:

— Валерий Сергеевич, Катя со мной, не волнуйтесь. Скоро она будет дома…

Хмель почти выветрился из него под воздействием веников великого Василия, и он говорил почти четко. Пушкарев что-то клокотал и клокотал в трубку, а Зорькин его все успокаивал и успокаивал.

Это могло длиться вечно.

У Пушкаревой были какие-то дикие отношения с родителями, но, кажется, её устраивала эта туго натянутая пуповина.

Высадив их возле Катиного подъезда, Жданов отвез Малиновского, который уже почти спал, и поехал к себе.

Ему не хотелось, чтобы Кира думала, что они и вправду живут вместе.

Ему нужно чаще ночевать в собственной постели.

Он набрал невесту с домашнего телефона:

— Привет, любимая. Не разбудил?

— А ты думаешь, что я могу спать? — со слезами в голосе ответила она. — Ты оставил невнятное сообщение про какое-то выездное совещание, ты бросил свой телефон на столе, ты разнес свой кабинет, ты целый вечер шлялся неизвестно где, ты… почему ты поехал к себе?

— Потому что я тут живу.

— Это все, что ты можешь сказать? Я с ума сходила от беспокойства, я не знала, где тебя искать, Малиновский не брал трубку!

— Зачем тебе понадобилось меня искать? Ты же знала, что я с Ромкой и Катей.

— Целый вечер? Ты на часы глядел?

Жданов вдруг ощутил себя Зорькиным, оправдывающимся перед сердитым Пушкаревым, и это сходство было так отвратительно, так жалко!

— Любимая, давай поговорим завтра, — сказал он и повесил трубку. И даже шнур телефона из розетки выдернул.

Перед сном Жданов так и сяк крутил предложения Зорькина по госпрограмам и субсидированиям, что вдруг отчетливо понял, что им надо обсудить это еще раз, в более деловой обстановке.

Пушкарева права — от этого цыпленка мог быть толк.

Возможно, именно ему придется заменить Катю через полгода. Не самая дикая мысль, если приглядеться к ней поближе.

Ну вдруг Пушкарева откажется отдавать своего ребенка Потапкину. Он слышал, что молодые матери бывают неоправданно привязаны к своему потомству.

Спал Жданов так крепко, что опоздал на работу.

Когда он появился там наконец, то Зималетто штормило.

Потапкин предложил уходить сразу огородами, Федор — ключи от своего мотоцикла, Мария — валерьянку, а Клочкова с такой поспешностью схватилась за телефон, что можно было не сомневаться в скором явлении Киры.