Святая Катерина (СИ)

Пройдя этот кордон из собственных подчиненных, Жданов наконец очутился в своем кабинете и обомлел.

Без стены он казался куда просторнее, а Катино место — со стеллажами и рабочим столом, выкрашенное в тот же цвет, что и остальной кабинет, казалось необыкновенно уместным.

— Доброе утро, — сказал он, удовлетворенный увиденным.

Она вынырнула из-за компьютера и указала на дверь, которая очаровательной бессмыслицей торчала сама по себе вместе с остатком стены.

— Простите, — спохватился Жданов, подошел к этой двери, коротко постучался и, приоткрыв её, вошел. — Доброе утро, Катенька.

— Доброе утро, Андрей Павлович, — она одарила его ослепительной улыбкой, состоящей из брекетов и благодарности. — У меня отличные новости, кажется мы сможем выплатить зарплату пораньше. Я готовлю ведомости вам на подпись. Ваш сотовый разрядился, и я поставила его на зарядку.

— Катя, пусть Зорькин подробнее подготовит свои предложения, хорошо? Мы рассмотрим их.

Тут она и вовсе просияла.

— Вы не пожалеете, Андрей Павлович, — пылко заверила она.

— Как вы добрались сегодня до работы, Катя? Я проспал все на свете, как школьник, и забыл, что вы временно не можете пользоваться общественным транспортом.

— Все в порядке, — заверила она его, — я вовсе не жду, что вы будете выступать в качестве моего шофера.

— Не шофера, — заметил он, невольно улыбаясь в ответ на исходящее от неё сияние. — Возможно, я бы назвал себя вашим другом.

Она мучительно покраснела и торжественно кивнула.

— Спасибо, Андрей Павлович, — господи боже, неужели снова слезы? Второй день подряд? Найти бы того мерзавца, который испортил ему ценного сотрудника и оторвать ему ноги. — Я так вам признательна. За все. Вы такой добрый, — зашмыгало носом это чудо-юдо, — такой заботливый, такой внимательный…

— Катя, не смейте реветь! — прикрикнул он.

— Не будууууууу…

— Катя, ну что мне с вами делать? — Жданов присел возле неё на корточки, взял её за руки, — я рассержусь, если вы будете себя так вести.

— Я не будуууууу…

— А что тут происходит? — ледяной голос.

А вот и Кира.

Жданов пружинисто поднялся, вышел через дверь и только после этого посмотрел на невесту.

Плохо.

Все очень плохо.

Она смотрела на исчезнувшую стену словно на место преступления.

— Значит, так ты решил вопрос с отдельным кабинетом для Пушкаревой? Андрей, ты в своем уме? Во что ты превратил кабинет президента! Это же уродство и безобразие!

Определенно, она имела в виду Пушкареву, и та тоже отчетливо это поняла.

— Простите, — воскликнула Катя и опрометью бросилась вон, ушибившись коленом о красное кресло.

Кира посторонилась, пропуская её.

— Итак, вчера ты отправился с этим… с этой…

— С Катей, — подсказал Жданов. Он снял пальто и пристроил его на вешалку, после чего сел в свое кресло, надеясь, что стол послужит ему надежной защитой в случае метания тяжелых предметов.

— В этот твой лошадиный клуб, и половина Москвы видела, как вы там ужинали и мило чирикали!

— Прям уж половина Москвы? — усомнился Жданов. — Всего-то парочка бездельников.

— Без всякого Малиновского!

— Он был занят. Кира, я поужинал своей помощницей в ресторане. Мы обсуждали дела. Я не пил, не кутил, никому не изменял. Почему ты так злишься?

— Допустим. Допустим, что ты теперь появляешься со своей неформатной Пушкаревой в приличных местах…

— Ну, если бы я появлялся с ней в неприличных местах, ты бы рассердилась еще сильнее.

— Ты ломаешь эту стену, демонстративно забываешь мобильник, ночуешь дома…

— Я по-прежнему не вижу состава преступлений ни в одном из этих поступков.

Кира прошлась по кабинету, пытаясь успокоиться и не срываться в крик.

— Издеваешься?

— Ты надо мной, — возразил Жданов. — Кира, тебе не кажется, что это скандал ради скандала? Вид спорта какой-то, а не нормальные человеческие отношения.

Она остановилась. Посмотрела на него внимательным взглядом.

— Почему ты опоздал на работу?

— Проспал.

— Почему ты ночью выключил телефон?

— Не хотел ругаться с тобой до утра.

— Почему ты не приехал ко мне вчера?

— Не хотел ругаться с тобой до утра. Кира, ты не видишь, к чему ты сводишь любое наше общения?

— Значит, это я виновата?

— Лично я ничего плохого не сделал. Аб-со-лют-но, — с удовольствием пропел Жданов, крутясь в кресле.

— Поклянись, — она стремительно приблизилась, обхватила ладонями его лицо, вглядываясь в глаза.

— Клянусь, — с совершенно чистой совестью ответил Жданов.

Кира крепко поцеловала его в губы.

— И ты мне еще не объяснил вчерашний обед с женсоветом, — произнесла она с укоризной.

— Господи, Кира, — простонал Жданов, — ну почему ты не пошла в прокуроры?

Она растрепала ему волосы.

— Ты такой напряженный… Пообедаем сегодня вместе?

— Чтобы ты меня весь обед пилила? Я боюсь несварения, Кира.

Она отстранилась.

— И что это значит?

— Что я не могу дышать, — честно ответил Жданов. — У меня от тебя приступ клаустрофобии, любимая!

Кира горько засмеялась, запрокинув голову.

— А от твоей Пушкаревой, которую ты повсюду таскаешь за собой, с который ты вместе с утра до вечера и ради которой ты даже снес эту стену, у тебя нет приступа клаустрофобии? С ней ты чирикаешь?