Святая Катерина (СИ)

— Самовыдвигаешься?

Так, смеясь и дурачась, они и провели утро, а когда Жданов поднялся наверх, то в его кресле восседала злая, как черт, Кира.

— Катенька, вы можете быть свободны, — сказала она, как только он вошел в кабинет.

Пушкарева бросила на него несчастный взгляд и вскочила.

— Катенька, — положив ей руку на плечо воскликнул Жданов, — находится на своем рабочем месте. А тебе, любимая, пора отвыкать превращать Зималетто в поле боя.

— Ах так, в таком случае потрудись мне объяснить, почему ты провел целый вечер в «Аквамарине» вместе с… Екатериной Валерьевной.

Та попыталась дернуться и сбежать, но Жданов крепко держал её за узкое плечо.

— Начинается! — заорал он.

— Продолжается! — закричала Кира.

— Разве тебе не доложили, что с нами был еще и Синицкий, и мы обсуждали дела?

— Да какие у тебя с Синицким могут быть дела!

— Хорошо, хорошо. Что, по-твоему, случилось вчера в «Аквамарине»?

— А я объясню. Ты засветился там для отвода глаз, а потом поехал к любовнице!

— К какой еще любовнице, Кира!

— Вот это я у тебя хотела выяснить!

Кира так яростно обмахивалась каким-то случайным схваченным со стола листочком, как будто это она стояла в пальто, а не раскочегаренный Жданов. Да от него уже прикуривать можно!

— Ты наплел мне с три короба о том, что мой контроль тебя душит, чтобы спокойно бегать по бабам!.. Что это?

— Не знаю, листок какой-то, — устало ответил он. Катя снова дернулась, и он ослабил хватку. Зачем он вообще остановил бедную девочку? Надеялся, что при свидетеле Кира будет меньше кричать?

— Твои уста — два лепестка граната, но в них пчела услады не найдет. Я жадно выпила когда-то их пряный хмель, их крепкий мед… Что это?

Огромные глаза Пушкаревой смотрели так виновато, что сомневаться в авторстве этого послания не приходилось. Господи, что нашло на эту особу?

— Кира, я не знаю, — хмуро разглядывая Катю, сказал Жданов. — Дай сюда.

— Она же подписалась, кто это такая — Лохвицкая?

— Кира, давай успокоимся. Я ничего об этом не знаю.

— Зато я знаю! — и дорогая невеста вылетела вон, напоследок так хлопнув дверью, что Пушкарева крупно вздрогнула.

— Ну и что это было, Катя? — мрачно спросил он.

Она рухнула в кресло и пролепетала:

— Я просто хотела вам напомнить, что любовь — это не только скандалы и ссоры, что в ней много прекрасного…

— Что? Катя, Вы… Вы что… Вы не понимаете? Кира и так готова меня разорвать, а тут ещё какие-то стихи! — зарычал Жданов. Вот как он сейчас умудрился так огрести на совершенно ровном месте?

— Я все объясню Кире Юрьевне, — вскочила Пушкарева.

— Сидеть, — скомандовал Жданов. — Что вы ей объясните? Что у нас философский диспут о смысле любви? Да ни один нормальный человек в это не поверит, Катя! Это же какой-то бред! Вы хотите, чтобы Кира меня прикончила?

Она побледнела.

— Вот поэтому вы не должны больше подвозить меня по утрам. У меня сбивается дистанция. Вы начальник. Я ваша подчиненная. Никаких совместных прогулок. Простите меня.

И Катя выбежала из кабинета.

Малиновский разговаривал по телефону, когда к нему ввалился Жданов.

— Работа кипит? Хорошо тебе, — буркнул он.

— А ты что не весел, что головушку повесил? Кирюшка атаковала?

— Угм. Меня Катя бросила.

— Как бросила? — не врубился Ромка. — Куда бросила? В терновый куст?

— Она отказалась быть моей подопечной! Не хочет, чтобы я её выгуливал и возил! — взорвался Жданов.

— Рвется с поводка, — задумчиво покачал головой боевой товарищ. — Может, ей корм поменять?

— Какой еще корм, — сбился Жданов. — Да это все Кира виновата! Нет, ты только подумай, я её везде беру с собой, в клуб, в ресторан, в Лошадей этих…

— Киру?

— Катю!

— Да, вина Киры очевидна, — отозвался Малиновский со странными интонациями. — Андрюх, ты сейчас от чего с ума сходишь?

— А кто её просил устраивать скандал? Бумаги без спроса хватать?

— Катю?

— Киру!

— Я запутался, — объявил Малиновский. — А ты?

— А я — нет. Вот скажи мне, разве в наше время бывает бескорыстная любовь? Мы что, в рыцарском романе?

Ромка ничего не ответил, разглядывая Жданова с интересом доктора, повстречавшего неведомую ему раньше болезнь.

По крайней мере, они дали людям зарплату.

Размышляя о плачевных делах фирмы, Жданов ехал домой.

Точно домой.

Совершенно уверенно.

Он и сам не понял, как оказался у дома Пушкаревой.

Она унеслась совершенно расстроенной, целый день ругалась с Зорькиным по телефону, а под конец еще и нарвалась на хамство Милко.

Но это же был не повод, чтобы ехать к ней?

Чувствуя себя распоследним идиотом, Жданов набрал её номер. Конечно, нарвался на Пушкарева-папу, но стойко перенес это испытание.

Ну вот зачем он попросил Катю спуститься?

Что он собирается ей сказать?

Что у него партийное задание и миссия провалена?

Услышать её извинения?

Точно, он приехал, чтобы дать ей возможность попросить прощения.

Стихи о любви! В зоне обитания Киры!

Катя выскочила из подъезда, села в машину.

— Что-то случилось? — спросила она встревоженно.

— Случилось! — начал Жданов обвиняющим тоном и мягко выдохнул: — мне совершенно не по себе, когда мы с вами ругаемся, Катя. Это… я не знаю, как объяснить, но это неправильно.