Святая простота. Рассказы о праведниках

В летописях мы не встречаем почти ни одного описания раздора, ни одного порыва властолюбия, которых бы ни старался умиротворить митрополит — или сам, или через епископа. Непрестанные ссоры князей заставляли великого князя ввести третейский суд, в котором митрополит становился посредником между ссорящимися лицами и своим пастырским голосом располагал к прекращению распри. Например, Новгороду власть митрополита казалась тяжелой не пошлинами, а тем, что, с одной стороны, она сама была властью московской, чужой для Новгорода, с другой стороны, вводила с собой и власть великого князя. Таким образом, митрополит охранял единство народа, спасая его от раздоров и иноверного порабощения.

Русское иночество всегда боялось встать на скользкий путь мирских благ и суеты. Уходя с проповедью Слова Божия в самые глухие уголки нашего Отечества, иноки служили образцом высоких христианских добродетелей для народа, прокладывали новые дороги, осушали болота, строили крепости, столь необходимые тогда. Соборы епископов принимали самое горячее участие в нуждах государства. В борьбе князя Василия Васильевича с Шемякой Собор пастырей сделал все возможное, чтобы помочь несчастному князю. Собор побуждал великого князя Иоанна вступить в бой с татарами на реке Угре. Собор рассматривал Судебник царя Ивана Васильевича, при нем же Собор обсуждал ход войны с Польшей.

Представители православного русского иночества — московские митрополиты — назывались печальниками земли Русской.

Сами князья называли их своими отцами. Царь Иван Васильевич перед лицом всего государства просил митрополита содействовать ему в управлении государством. Имя и печать митрополита чаще всего встречались на договорах между князьями.

Нередко в нашей истории бывали такие случаи, когда иноки, оставив на время свои молитвенные подвиги, открыто становились в ряды православного воинства, показывая пример высокой доблести и непоколебимого мужества.

Так, например, было в сентябре 1608 года, когда польские воеводы Сапега и Лисовский, хотевшие посадить на Московский престол самозванца — известного Тушинского вора, осадили Троице-Сергиеву лавру.

Желая постоять за законного царя и Отечество, иноки Троице-Сергиевой обители стали спешно готовиться к защите. Архимандрит Иоасаф, человек кроткий и всеми уважаемый, привел воевод и всех защитников обители к присяге над ракой с мощами преподобного Сергия. Все поклялись перед крестом и Святым Евангелием «сидеть в осаде без измены».

Напрасно осаждавшие пытались склонить защитников обители к добровольной сдаче, обещая не только пощаду, но и награды от «царя Димитрия Иоанновича». Лаврские иноки коротко отвечали:

— Оставить повелеваете христианского царя и хотите нас прельстить ложной лаской, тщетной лестью и суетным богатством! Богатства всего мира не возьмем за свое крестное целование!

Получив этот ответ, неприятель открыл огонь из восьмидесяти пушек и попытался взять обитель приступом. Но мужественные защитники с честью отбили атаку неприятеля.

Осажденные ободрились, приписав свой успех Божьему милосердию и небесному заступничеству святого Сергия.

После неудачного приступа и столь же неудачной попытки взорвать монастырь Сапега и Лисовский решили взять обитель «измором» и окружили ее тесным кольцом.

С наступлением зимы положение «троицких сидельцев» значительно ухудшилось. Из-за плохого питания в монастыре началась цинга. Смертность среди доблестных защитников обители с каждым днем возрастала. Ежедневно слышалось похоронное пение, с утра до вечера служились панихиды. Но и эти испытания не сломили мужество осажденных, они решили умереть, но не сдаваться.

Так прошла зима. Долгая осада, видимо, утомила поляков. Сапега снова попытался взять монастырь приступом. 27 мая неприятельский стан пришел в движение.

Осажденные поняли, что приступ близок. Монахи взяли оружие в руки, встали на стенах с камнями, огнем, смолой, серой, известью. Архимандрит со старейшей братией горячо молились в церкви. Наконец ночью поляки пошли на приступ.

После сигнального пушечного выстрела, с громким криком и трубными звуками, поляки бросились на монастырские стены, но были встречены дружным огнем из пушек, градом камней и потоками кипящей смолы.

С рассветом поляки были вынуждены отступить, ничего не добившись. На второй день приступ был повторен, но также безуспешно. Этим и закончились попытки поляков овладеть святой обителью.

Внутренний голос

Один портной работал в той комнате, где в колыбели спал его ребенок. Вдруг без всякого видимого повода, им овладел какой-то непонятный страх, какое-то смутное чувство говорило ему, что жизни спящего малыша угрожает какая-то опасность. Мало этого, он совершенно отчетливо услышал внутренний голос, кратко и определенно говоривший ему: «Встань скорее и возьми ребенка из колыбели!»