Святая Русь

Икону спасли и от большевиков. В 1919 году кельи монастыря были заняты военным комиссариатом. Группа имажинистов под охраной милиционера (акция была спланирована заранее) расписала стены монастыря кощунственными надписями. Утром красные поэты с радостью наблюдали, как беззащитные женщины под гиканье толпы пытаются стереть богохульные стихи со стен обители. Поругание и смерть ― такой была участь Страстного монастыря. В 1928-м обитель закрыли. Сюда въехал Центральный антирелигиозный музей, а затем, в 1937 году, все монастырские здания были снесены. При закрытии обители верующим удалось перенести «Страстную» икону в храм Воскресения в Сокольниках.

Глава 4. Врачующие душу

«Утоли моя печали», «Нечаянная радость», «Утешительница скорбящих»… Для кого-то это просто названия, хотя и не лишенные поэтической красоты. Как может икона быть «утешительницей»? Современному человеку трудно это представить. Но в каждой глубоко верующей православной семье вам наверняка расскажут не один случай и не один пример живого общения с иконой, зримого восприятия утешительных даров от нее.

В. Стамов, редактор «Православного радио Санкт-Петербурга», вспоминал, как тяжело переживала его бабушка Акулина, когда лишилась домашней святыни ― образа Казанской Божией Матери. (Брат выпросил ее на время себе, а потом уехал в другой город, не вернул). Глубоко верующая, родом из крымских болгар, глядела Акулина на пустой угол, сокрушалась: не хорошо в доме без иконы. Это было время хрущевских гонений на веру, неподалеку взорвали церковь. Но вот однажды мать принесла в дом икону. Она нашла ее в каком-то сарае, это был образ из взорванного храма, почерневший, закопченный. На нем ровным счетом ничего не было видно, но бабушку это не смутило. Она перекрестилась, осторожно провела по иконе рукой, поцеловала ее, прижала к груди… И вот что было дальше.

«В тот же день напротив бабушкиной кровати, наверху в углу, отец вбил гвозди и повесил икону. Дольше обычного молилась баба Кина в тот вечер. Вообще с появлением неизвестного образа бабушка словно воспряла духом. Все чаще и чаще напевала она теперь разные народные болгарские песни. Знала их моя бабушка множество и пела смолоду очень хорошо. Даже очень хорошо. И не случайно многие родственники вспоминали, как она в выходные дни и в церковные праздники на площади перед храмом в крымской деревне первой вела „хоро“, а „хоро“ ― это болгарский национальный хоровод, когда берутся за руки, встают в круг все: и стар и млад. Поют и пляшут весело и азартно.

Я представлял себе, как наша бабушка еще молодая, в национальной одежде, шла во главе „хоро“ и ее высокий, чистый и сильный голос выводил веселую мелодию, которую затем подхватывали остальные. Так они жили когда-то, в начале нашего века, так отмечали праздники, веселились, умея работать не покладая рук и в поле, и на винограднике, и дома. Привычно ходили в храм на службы, молились дома, зажигая лампадки перед образами. Вот и у нас в доме на излете 50-х годов забился живой огонек в малом граненом стаканчике, который служил лампадкой. Изо дня в день этот „живой“ огонек освещал темную закопченную икону, которую я, пионер-активист, упорно называл „доской“, иногда предлагая бабушке:

– Давай я тебе на этой иконе нарисую что-нибудь и молись! Будешь хоть что-то видеть.

– Глупый ты внучек, глупый! Не понимаешь ничего! Если будет хорошо иконе у нас в доме ― она очистится!

После подобных слов бабы Кины я смеялся еще больше:

– Да кто же ее очистит, сам Бог, что ли? Ведь Его нет!

– Замолчи, кощунник, замолчи! Иди уроки лучше делай, ― это мне в ответ, а повернувшись к образу, перекрестится и произнесет: „Господи, прости его, неразумного. Всех нас прости и помилуй!“

Права ведь оказалась бабушка. Действительно, неожиданно в один из зимних дней стала икона очищаться. Очищаться с самого верха. Сначала показались вдруг первые неяркие краски. Обозначился зримо ободок иконы, а позже наметились и облака. Слабо обозначился лик в центре.

– Здесь, наверное, будет Господь! ― размышляла бабушка, внимательно вглядываясь каждый день и в другие места иконы, нет ли еще где наметок на обновление. Нет, икона обретала свои лики строго сверху вниз. Первым действительно появился Господь. Он сидел прямо на облаках, держа в ладони левой руки „державу“, а другой благословлял. Слева и справа и чуть ниже облаков позднее наметились два светлых нимба.

– Э-э-э! Тут, наверное, будут святые! Интересно, кто же они будут? ― задавала сама себе вопрос бабушка, часто обтирая икону чистой тряпицей, которую очень берегла, стирала, оберегала, как и все другое, что касалось образа: лампадное масло, нитки для фитилька, бутылочку со святой водой.

Шло время. Помню, когда рельефнее обозначились лики двух святых, наша бабушка заболела, а позже и слегла. Бабу Кину, а ей было уже за восемьдесят, сильно мучили боли в ногах, распухших и посиневших в икрах и ступнях. Она терпела эти боли. Молилась и иногда говорила при этом: