Святая (СИ)

-Да ваша доброта вроде той простоты, что опасней воровства. Вроде бы и добро делаете, а сами рассчитаете сперва, сколько славы с этого больного взять получится. Славы не предвидится - другим врачам отдадите. Будет - раструбите об этом всем.

- Что-о-о?! Да ты что, дурья башка, себе позволяешь?

- Да как вы смеете меня дурьей башкой называть! Я жаловаться буду! Вы сами не очень-то умная! Слышала, что вы сегодня по телефону говорили подруге: "мол апельсины лучше грейпфрутов, а стоят в магазине дороже". Ну так умно, так умно!

- Да, апельсины лучше грейпфрутов, а стоят дороже - это всем известно!

- Это для вас так, а для других может иначе! Черешня лучше вишен? Лук лучше арбузов?

Но Евпраксия этот сарказм понять не могла. Сколько она себя помнила, она так редко бывала неправа, что отдельные случаи в расчет уже не принимала. Слова Слепоты выглядели форменной ахинеей. Да, грейпфруты лучше апельсин, черешня лучше вишни. А лук с арбузами зачем сравнивать? Что за глупость?

- Язык прикуси и работой займись, мысли дурные в голову лезть не будут! - Евпраксия махнула рукой в сторону, мол, отцепись, - Больные, вы нас извините, больше такого не повторится! - с укором глядя в лицо Слепоте проговорила Евпраксия, и отправилась к Оксанке жаловаться.

- Ну загрызла, - горестно жаловалась она, - не знаю что делать. Я ей слово - она мне десять. Сегодня при больных сканадал учинила. Еле утихомирила ее! Я человек добрый, но терпение мое кончается. Прямо совсем кончается. И делать что не знаю, прямо не знаю.

Оксанка, уже хорошо изучившая подходы Евпраксии, тут же отреагировала:

- Скандал на работе, конечно, можно и основанием для увольнения сделать. Но только как я уволю мать двоих детей, вдову, которая без отца их растит?

- Ой, да что ты, какое увольнять, ты что! - злыдней Евпраксия быть не хотела, нет, такой ценой от Слепоты избавляться нельзя, - урезонить бы ее как-то. Ей же лучше будет, о ней забочусь.

- Да как ее урезонить? Я уже с ней несколько раз говорила. Она не так глупа, - чтобы ее просто запугать, знает, что государство будет на ее стороне, как матери двоих детей и вдовы. Пойдет в райком профсоюзов, оттуда напишут везде, что мы бездушные, не дай бог еще в газету настрочат. Тогда и мне и тебе так приложат, на всю жизнь хватит. И, к сожалению, не так она умна, чтобы с начальством в ладу жить. Надо вот ей свою линию гнуть, и все. И зачем? А ведь кроме языка придраться не к чему. Не опаздывает, не пьет, не курит. Аккуратно одета всегда.

- Ой, да потерплю я, - грустно сказала Евпраксия, - чего тут сделаешь. Мать двоих детей.

- Да постараюсь я какое-нибудь место присмотреть и сослать ее туда от тебя подальше. Потерпи месячишко-другой. А ты пока попробуй - может по поводу того, что ты тоже мать двоих детей, с ней сойдешься?

Лицо Евпраксии выразило крайнюю степень негодования и удивления. Но она спохватилась, опустила глаза, и когда их подняла, лицо уже было смиренным.

- Ну что ж, я попробую.

Встала и пошла к двери. Внутри было горько. "Толку от тебя, главврач. А я тебе помогала на эту должность пролезть, пропихивала, можно сказать" - вяло недоумевала она. По всему выходило: не так просто будет Слепоту с глаз долой отослать.

В дверь постучали, и в кабинет главврача протиснулись двое больных.

- Ой, и вы здесь, Евпраксия Семновна! - смущенно заулыбались они, - как хорошо, что мы вас здесь застали.

Как раз они присутствовали при выходке Слепоты, и Евпраксия в недоумении остановилась, и оглянулась на Оксанку.

- Мы тут присутствовали, когда медсестра нагрубила Евпраксии Семеновне! - начал, смущаясь, высокий мужчина с благородными седыми висками, Наташкин протеже, инструктор райкома партии, - и пришли вам сказать, что возмущены! Как можно так разговаривать с таким человеком, как Евпраксия Семеновна? Почти святым! Недаром больные ее матушкой между собой зовут, а это дорогого стоит. И вдруг какая-то медсестра, надо сказать прямо - наглая, так с ней разговаривает, без всякого уважения, грубит, дерзит. Вот честно скажу - места своего не знает.

- Ой, да что вы! - Евпраксия всплеснула ладошками, - ой, да не надо, мы сами раздеремся! Она мать двоих детей, вдова! Ой!

- Ладно, Евпраксия Семновна, иди, иди, - мягко и вкрадчиво, со значением, сказала Оксанка, - не съедят твою Слепоту, мы тут без тебя разберемся.

Вечером Евпраксия рассказывала семье о конфликте, так справедливо обернувшемся против самой Слепоты.

- Надо же, как человеку фамилия подходит! И вправду слепота, ничего не видит, ничего не понимает! - смеялся Тимур.

- В результате написали на нее заявление больные. Ну разве я не права была?

- Да во все ты была права. Даже в апельсинах с грейпфрутами. Это твое мнение, что апельсины лучше грейпфрутов. Что за бред несет эта Слепота? Ты так считаешь, и имеешь на это полное право. То есть, ты права.

Только Машка по своему обыкновению посмотрела исподлобья и ничего не сказала.