Святилище

Я осознавала, что он может оттолкнуть меня, но я всё равно протянула руку.

— Лила, — простонал он, отступая на шаг и упираясь в бортик. — Не проси меня об этом.

Я положила руки ему на талию и обвила ими его спину. Он вздрогнул от моего прикосновения. Я прижалась щекой к его груди, впитывая тепло его кожи через рубашку, глубоко вдыхая, желая втянуть его запах в свои лёгкие и навсегда запечатлеть его в себе.

— Позволь мне сделать это, всего на несколько минут, прежде чем я уйду.

Как и в ту ночь в Сторожевой башне, он раскинул руки, позволяя мне касаться его, беря на себя контроль. Его пальцы сомкнулись на кирпичах, которые, казалось, вот-вот разрушаться под его хваткой. Он поднял глаза на завесу тьмы, нависшую над нами.

Я коснулась его лица, пробежав дрожащими пальцами по скуле. Его веки затрепетали и закрылись. Я медленно придвинулась ближе, пока его дыхание не сотрясло мою грудную клетку, пока его сердце не забилось сильнее моего, пока прикосновения к нему не стало мало — мне нужно было, чтобы он прикоснулся ко мне. Я вложила все свои потребности, желания, надежды и страхи в одно слово, самое сильное, какое только смогла придумать.

— Малачи.

Он издал рваный звук, и обнял меня, теснее прижимая к себе. Одной рукой скользнул вверх по моей спине к затылку. Я подняла голову и встретила его пристальный взгляд.

— Не делай этого со мной, — прошептал он.

Потом он поцеловал меня.

Это был совсем не тот поцелуй, который я украла у него, когда он находился без сознания. Этот поцелуй был эхом, сладким, но глубоким. Этот поцелуй был живым существом. Диким и опасным существом. Он расправил крылья и понёс нас над городом, над стенами. На вкус Малачи был как лес, как солнце, как все мои мечты о том, каким должен быть этот момент.

Я обвила руками его шею, притягивая ближе. О Боже, всё вышло из-под контроля, но было так мило и прекрасно. Я никогда не думала, что смогу испытывать такое чувство. Я думала, что это чувство было полностью выбито из меня, но вот оно, неприкасаемое и чистое.

Малачи двигался вместе со мной, впустил меня и крепко обнял. Он издал звук, столь ранимый и сексуальный стон, и я бы упала, если бы он не поддерживал меня. Я запустила пальцы в его волосы, когда он поднял меня с земли, не отрывая своих губ от моих.

Звук открывающейся металлической двери заставил меня с мучительной болью вернуться в город. Я всё ещё чувствовала вкус леса на своём языке, когда отстранилась от Малачи. Он прислонился своим лбом к моему, тяжело дыша.

— Не делай этого со мной, — повторял он тихо, еле слышно за грохотом моего сердца.

— Лила, Малачи, мы теряем время. Сил добрался до гнезда. Мы не можем позволить себе ждать, пока Ибрам тоже туда явится.

Смертельно серьёзный голос Анны вернул меня в реальность, напомнив о том, что сегодня вечером стоит на кону.

Малачи опустил меня на землю, но не выпустил из своих рук. Его руки сжались вокруг меня, а губы беззвучно шевелились. Его глаза были плотно закрыты, как будто он испытывал боль или молился, а может и то и другое вместе.

— Мы должны идти, — пробормотала я, мягко прижимаясь к нему и задаваясь вопросом, сдержит ли он свою клятву не отпускать меня, найду ли я достаточно сил, чтобы протестовать, если он это сделает.

Но он позволил мне отступить. Он снова раскинул руки, позволив ладоням найти своё место вдоль стены. Я повернулась и быстро пошла к двери, избегая взгляда Анны.

Войдя в здание, я оглянулась и увидела Малачи, стоявшего у стены. Он склонил голову и тяжело дышал, сжимая пальцами кирпичи, и превращая их в пыль.

ГЛАВА 24

Я брела по улице, погруженная в свои мысли, стараясь походить на остальных жителей города. Лёгкая добыча. Это оказалось не так трудно, как я ожидала. На самом деле, я была так глубоко погружена в океан своего замешательства по поводу Малачи, что едва могла обращать внимание на то, что меня окружает. Я облизнула губы, всё ещё чувствуя его вкус. Я почти звала его по имени, почти умоляла выйти из укрытия и унести меня прочь. Я была уверена, что он поблизости, как и была уверена, что он обязательно придёт. Всё, что мне нужно было сделать, это произнести его имя. Я сопротивлялась этому желанию, зная, что одно неверное движение может положить конец нашей тяжёлой работе и нашей миссии.

Шаги эхом отдавались в соседнем переулке, и моё сердце подскочило к горлу, когда старый Мазикин выскочил на открытое пространство и резко остановился передо мной. Это оказался тот самый старик-расист, которого я встретила незадолго до того, как Амид схватил меня.

— Ах, а я-то думал, эти Стражи заполучили тебя, — хихикнул он, поднимаясь на ноги и вытирая грязные руки о штаны. — Тебе нужно где-то остановиться, девочка моя.

Он потянулся ко мне, и я напряглась, чтобы чисто рефлекторно не врезать кулаком по его беззубой физиономии.

— Я… Я думаю, мне и в правду нужно где-то переночевать.

— Тебе повезло. У нас есть убежище в квартале отсюда. Там ты найдёшь много друзей. Твоего возраста, — он повернулся, но хватку свою не ослабил. — У меня есть одна! — крикнул он.