Святилище кровавой луны

– Это было лишь однажды, – говорит Сэйя так, словно пытается убедить саму себя.

– Трижды, – поправляю я. – Они все это заслужили.

Ее щеки становятся почти бордовыми. Может, она и выглядит, как олицетворение невинности, но она скорее такая же змея, как и те, что живут на голове Мирии.

– Мне не понравилось, как они на меня смотрели. – Она смотрит на меня в отражении сквозь опущенные ресницы.

Я хихикаю в ответ, проверяя, собрала ли все волосы у основания ее шеи.

– Я думаю, что могла бы представить свою жизнь в Сарио. У них там действительно неплохая погода. В Лодаксо слишком холодно, в Таравине слишком много эльфов, о Зарлоре не может быть и речи, а в Илгейте слишком много Черной Крови.

– Ама откажется навещать тебя, если ты будешь там жить, – добавляет Сэйя.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Просто так должно быть, и Ксэйлии придется смириться с этим.

– Пока меня будешь навещать ты, я могу отправиться куда угодно. – Я подмигиваю ей, завязывая кончик ее волос веревочкой. Я отхожу назад и падаю на кровать, чтобы насладиться этим ощущением. Неизвестно, когда в следующий раз мне выпадет счастье полежать на кровати. – Только представь это, Сэйя, я владею магазином, заполненным антиквариатом и драгоценностями.

Она обеими руками сгребает украшения и безделушки с моего комода и бросает на меня понимающий взгляд.

– Ты бы не стала продавать что-либо из этого.

– Конечно. Тем не менее у меня появится кучка «на продажу» и кучка только для меня. – Я уже в восторге от мысли, что это может стать реальностью. Кажется, кучка «для меня» будет больше, чем кучка «для продажи».

Сэйя садится ко мне на кровать, лезет в карман и достает маленькую черную кожаную сумочку.

– У меня для тебя кое-что есть.

Я придвигаюсь ближе, кладу подбородок на ее мягкое плечо. Мои глаза расширяются от волнения, когда она достает простое золотое кольцо, которое переливается на свету. Она вкладывает его мне в руку, и я чувствую исходящие от него лучики силы, простирающиеся далеко за пределы моей руки.

– Что это? – я надеваю холодное кольцо на палец.

– Торговец сказал, что оно сообщает владельцу о надвигающейся опасности.

– Тогда я буду слышать его довольно часто. – Я еще раз обнимаю ее, обхватывая рукой за плечи и прижимаясь лицом к ее лицу. – Спасибо, мне нравится. Должно быть, ты немало за него отдала.

Я чувствую ее улыбку на своей щеке, когда она говорит:

– Помнишь, ты сказала, что я довела до слез только троих парней? – Я отстраняюсь, прищурившись, глядя на нее. – Считай, теперь их четверо.

Между нами повисает тишина, прежде чем мы начинаем смеяться до рези в животе. Она уходит, чтобы дать мне возможность собраться. Близится позднее утро, но мы не могли уехать, не приведя в порядок мои дела: покрасить волосы, чтобы они соответствовали образу, найти лошадь, которая отвезет нас в Лодаксо, и попросить Ксэйлию сшить еще один зимний плащ, так как я лишилась предыдущего в драке на ножах.

Я зачехляю оружие за спиной. Положив книгу в свой, и без того полный, мешок, я замираю, раздумывая, брать ли с собой хиниксианский клинок. Мне придется продолжать притворяться, что я не Лунный эльф, а это значит, что я не могу рисковать, держа его при себе. Взвалив тяжелую сумку на плечи, я пожалела, что у меня нет такой сумки, как у Венсена, которую я могла бы набивать сколько душе угодно, и при этом она бы никогда не наполнилась. Возможно, это следующая вещь, которую стоит включить в мой бесконечный список желаний. К сожалению или к счастью, мы условились не красть у членов семьи.

Сбежав по лестнице, я направляюсь на нижний этаж. В мастерской среди бесчисленных рулонов разноцветной ткани я нахожу Ксэйлию, которая шепчет заклинание себе под нос, пришивая мех к внутренней стороне плаща.

– От тебя столько хлопот, – цыкает она, когда я вхожу в комнату. – Вот. – Она протягивает мне руку, чтобы я забрала вещицу. – Еще раз потеряешь, и я заставлю тебя драить полы на кухне.

Я быстро хватаю серый предмет одежды, ощупывая пальцами шерсть.

– Не потеряешь, а положишь не туда. – Я прекрасно знаю, что «перечить» – значит привести ее в ярость.

– Сейчас я сниму согревающее заклинание с твоего плаща. – она угрожающе поднимает пару больших ножниц для ткани. Я поднимаю руки, сдаваясь, и она указывает ножницами в угол комнаты, где лежат мои зимние ботинки. Я направляюсь к ним, когда она произносит: – Ты заберешь мою лошадь.

Я резко поворачиваюсь к ней лицом.

– Что? Нет, Ама, у меня достаточно монет, чтобы купить лошадь. – На самом деле нет, просто я заприметила ту, которую хочу украсть.

Фактически Ристел был прав: я воровка. Но ведь никто и не отрицает.

– Уже решено. – Она небрежно отмахивается и, прихрамывая, направляется к полке в другом конце комнаты.

– Ты нуждаешься в ней больше, чем я. – Боль пронзает мое сердце каждый раз, когда та, что стала мне матерью, проявляет ко мне доброту. Особенно учитывая почтительный возраст упомянутой матери.

– Не похоже, что я смогу на ней ездить. – Она дотрагивается до своего бедра.