Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский Владыка Иоанн – святитель Русского Зарубежья

Высшее Церковное Управление, в которое вначале кроме епископов входили также представители клира и мирян, признавало своим верховным кириерархом патриарха Московского Тихона и свое вынужденное отделение от него рассматривало как временное и считало себя ответственным перед будущим Собором Всероссийским по освобождении России от безбожной власти. Патриарх Московский Тихон признавал назначения, сделанные Высшим Церковным Управлением Заграницей. Даже давал ему указания, например о назначении епархиальным архиереем Северной Америки митрополита Платона, о производстве ревизии [деятельности временно управляющего Алеутской и Северо-Американской епархией епископа Александра (Немоловского)] посвященным в Белграде настоятелем церкви в Копенгагене епископом Антонием [Дашкевичем].

В ноябре 1921 года в Сремских Карловцах, в Югославии, состоялся первый Заграничный Собор, в котором кроме 24 епископов приняли участие представители клира и мирян.

Являясь, таким образом, голосом всех русских, сумевших уйти из-под советской власти, Собор счел себя обязанным высказаться о положении в России, где томилось под гнетом той власти остальное население России. Собор обратился к Генуэзской конференции с просьбой не поддерживать большевистскую власть и помочь русскому народу освободиться от нее.

Большевистская власть, усмотрев в этом угрозу для себя, решила оказать давление на находившихся за границей русских через церковную власть. Под сильным давлением советского правительства патриарх Тихон подписал указ о запрещении Высшего Церковного Управления, поручив митрополиту Евлогию [Георгиевскому] позаботиться об образовании нового управления. После этого патриарх Тихон был немедленно арестован.

Руководствуясь прежним его распоряжением от 7/20 ноября 1920 года, заграничные архиереи собрались 31 августа 1922 года и постановили вместо Высшего Церковного Управления избрать Архиерейский Синод. Председателем его избран был, как старший по сану, занимавший старейшую русскую кафедру и являвшийся единственным, кроме патриарха, постоянным членом Российского Синода митрополит Киевский Антоний [Храповицкий].

Все русские церкви подчинились Архиерейскому Синоду, как раньше Высшему Церковному Управлению, и избранный Архиерейский Синод стал признанной церковной властью за границей. Архиерейский Синод и Собор продолжали считать себя и подведомственные им церкви неразрывной частью Русской Церкви. По русскому обычаю во всех русских церквах за границей возносилось за богослужениями имя патриарха Тихона, а после него имя возглавителя Церкви за границей – митрополита Антония.

Председатель заграничного Архиерейского Синода митрополит Антоний, после ареста патриарха Тихона оставшийся старшим русским иерархом из находившихся на свободе, встал на защиту гонимой Русской Церкви. В своих посланиях к Святейшим Патриархам и к инославным власть имущим он разъяснял истинное положение Русской Церкви, часто доходившее к ним в извращенном виде. Его обращение к архиепископу Кентерберийскому имело следствием вмешательство английского правительства в судьбу патриарха Тихона, и он был выпущен из заключения тогда, когда уже назначался суд над ним и составлялся обвинительный акт с целью приговора его к смертной казни.

После кончины патриарха Тихона в 1925 году Русская Заграничная Церковь признала местоблюстителем Патриаршего престола митрополита Крутицкого Петра, однако вскоре он был арестован и сослан советской властью за твердость и нежелание сделать уступки безбожной власти. Церковь в России и в Зарубежье продолжала считать его своим главой, и имя его возносилось за богослужением во всех храмах. Заместителем стал митрополит Сергий [Страгородский]. К этому времени в среде заграничных русских иерархов возникли некоторые разногласия, и было сделано обращение к митрополиту Сергию с просьбой вынести решение. Это позволило митрополиту Сергию высказать свой взгляд на положение заграничной части Русской Церкви. Обращаясь общим письмом к епископам, находившимся за границей, 12 сентября 1926 года, он пишет: «Дорогие мои святители. Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю... Может ли вообще Московский патриарх быть руководителем церковной жизни православных эмигрантов?.. Польза самого церковного дела требует, чтобы вы общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный для разрешения всех недоразумений и разногласий и имеющий силу пресекать недоразумения и всякое непослушание, не прибегая к нашей поддержке...» В исполненном любви к своим заграничным собратьям письме он говорит: «Едва ли мы с Вами увидимся еще в настоящей жизни, но, уповаю, милостью Божьей увидимся в жизни грядущей».