Свято место пусто не бывает: история советского атеизма

Наряду с «объективными» условиями сохранения религии в социалистическом обществе существовали также и «субъективные» причины, порожденные недоработками со стороны партии.

Ильичев обличал идеологическую «раздвоенность, двоедушие» советской интеллигенции. «Но есть еще такие „интеллигенты“, – разъяснял Ильичев, – которые не только не участвуют в научно-атеистическом воспитании трудящихся, но и сами посещают церковь, крестят детей, венчаются у попа, на пасху пекут куличи. На работе такой интеллигент изображает себя атеистом, а дома соблюдает религиозные обряды… Ради мира с набожной тещей или бабушкой он поступается самым дорогим для человека твердых убеждений: идеалами, научными истинами». Творческая интеллигенция лишь в малой степени участвовала в атеистической работе, и, учитывая заметную роль интеллигенции в общественной жизни Советского Союза, ее «двоедушие» было «делом не безобидным»562.

С другой стороны, духовенству, указывал Ильичев, удается привлекать людей в лоно религии, хотя у церкви нет доступа в органы печати, на радио и телевидение563. Это происходит потому, что церковь никогда не забывала об отдельном человеке, сопровождая его от колыбели до могилы. Для партии, напротив, отдельная личность часто ускользала из сферы внимания, особенно если он или она больше не принадлежали к трудовому коллективу. Ильичев описал типичную историю советского рабочего, который после выхода на пенсию был забыт коллективом своей фабрики и «затянут в сети» религии. «Горько на старости лет оказаться забытым товарищами, – подчеркивал Ильичев. – …Нет ничего опаснее для общества и обиднее для живого человека, чем забвение». Это является отступлением от принципов коммунистической идеологии. Коммунистическая идеология утверждает, помимо прочего, что общество, «проникнутое заботой о благополучии человека, служит ему твердой опорой в жизни от рождения до глубокой старости». «Здоровый коллектив», доказывал Ильичев, дает человеку «необходимую духовную гармонию, уверенность в завтрашнем дне, способность твердо противостоять жизненным трудностям и невзгодам». Пропагандисты атеизма должны сосредоточить усилия не на лекциях, дискуссиях или фельетонах, а на индивидуальной работе с советскими людьми. «Вы должны знать, что одними лекциями о науке религию не победишь. Чтобы вытеснить бога, нужно сперва самим стать настоящими людьми». Настоящий пропагандист атеизма, провозглашал Ильичев, «это человек, кровно заинтересованный в судьбах тех, кто стал жертвой религиозной идеологии… это человек, смело вторгающийся в жизнь, несущий людям тепло своего большого сердца, это гуманист, сражающийся за человеческие души»564.

Религия, в свою очередь, «паразитирует на нерешенных вопросах нашего строительства [коммунизма], на тех или иных недостатках нашего движения вперед, на неурядицах в личной жизни человека, и на многом другом». В своих проповедях «идейные противники из религиозного лагеря» высказываются по «важнейшим человеческим проблемам»: о смысле жизни, совести и нравственности; о месте человека в обществе и его обязанностях перед обществом; о радости, страдании и смерти. «Короче, – заключил Ильичев, – религия спекулирует на волнующих умы и сердца людей жизненных проблемах, навязывая и верующим, и неверующим свое решение. Мы же нередко ограничиваемся лишь негативной оценкой религиозной трактовки, ни всегда предлагаем верующему наше позитивное решение жизненных проблем… Мы окончательно выиграем борьбу за умы всех людей, если не будем отгораживаться от философских проблем, поднимаемых нашими идейными противниками»; главное сейчас для коммунистов, по его словам, – «не оставлять церковникам и сектантам никакой лазейки к душам людей»565. Причиной сохранения религии в Советском Союзе, таким образом, в какой-то мере были пробелы в коммунистической идеологии – те вопросы, на которые она не давала ответа, и те потребности людей, которые она не удовлетворяла.