Святое дело

— Ладно, взгляну… — недовольно проворчал и тотчас забыл о своем обещании. Вспомнил, когда заглянула Матильда Ивановна.

— Нина!.. Здравствуйте! Где Нина? Еще минута, и она сгорела бы! Хорошо, что я подоспела, остались бы вы без ужина! Этих молодоженов учить и учить нужно! А где Нина? По воду пошла? И вам не стыдно? Ведь она в таком положении!

— В каком положении?

— Боже мой! Что вы из этого тайну делаете? Весь гарнизон знает, а вы секретничаете!

Стрельцов медленно спустил ноги с дивана и сел.

— О чем вы говорите?

— Сергей Васильевич! Не будем играть в прятки! — Матильда Ивановна давно утвердилась в своем подозрении и даже рассказала об этом, разумеется «по секрету», кое-кому из соседок. Притворяться перед Стрельцовым надоело, решила припереть скрытного соседа неопровержимыми уликами. — Для кого вы игрушки покупаете? — спросила лукаво.

— Какие игрушки, когда? — глупый разговор начал бесить его.

— Сергей Васильевич! А волчок?

— Какой волчок?

— Большой! Что вы притворяетесь!

— Да этот волчок у меня уже года полтора! Я с ним занятия по внешней баллистике провожу, полет вращающегося снаряда демонстрирую.

Простое объяснение прозвучало для Матильды Ивановны как удар грома. Она настолько растерялась, что даже не нашла, что сказать. Увидев запыхавшуюся Нину, юркнула за дверь.

— Ты знаешь, что твоя Матильда наплела? Распустила слух, что мы ждем ребенка.

— Вот оно что… — Сразу вспомнила разговор с Родионовой, любопытные взгляды соседок. — Теперь начинаю понимать…

— Что Матильда сплетница? Это весь гарнизон знает.

— Завтра в клубе собрание, — не слушая его, продолжала Нина. — И она сказала, что я… Какое глупое положение!

Сергей уже успокоился, в конце концов смешно расстраиваться из-за сплетни.

— Ну, не пойдешь. Эка беда. Побудем вечер вместе. Я завтра свободен. Ты была права, Ниночка. Довольно мне одному весь батарейный воз тянуть. Теперь мои офицеры будут поочередно наблюдающими в батарее, от подъема до отбоя. Хорошо придумал?

Она с трудом отвлеклась от неприятных мыслей.

— По-моему, да. Не только ты один должен ночевать в казарме. — Направилась за ужином, но задержалась: — У нас сегодня председатель женсовета была.

— Зачем? — удивился Сергей.

— Предлагала участвовать в работе лектория.

— Новости какие! И притом ты же беспартийная! — сказал он, вполне уверенный в силе своего довода. — Какое ты имеешь право?

— Да, у меня нет никакого права, — раздельно произнесла Нина и с силой прикрыла дверь.

— Женщина вносит в прокуренную комнату холостяка не только запах духов. Женитьба — это еще и серьезное испытание человека. Каков-то он в семье?

— Да, многие спотыкаются на этом порожке, — подхватил мысль Лукьянова Родионов. — Другой, глядишь, парень как парень, способный, знающий, служит с душой. С какой стороны ни подойдешь — кругом хорошо. Но вот женился — и пошла неурядица. А какой может быть порядок у офицера в подразделении, на фронте, когда у него в тылу полная неразбериха. Семья — это тыл! — Постучали. — Входите.

Пришел капитан Стрельцов.

— Ну как?

Вчера зашел разговор о Фролове. «Поступит в академию, — уверенно высказался Родионов. — Придется подыскивать нового начальника штаба дивизиона». Неожиданно для Стрельцова должность эту предложил ему.

«Подумайте, завтра скажете».

— Я, товарищ полковник, строевой офицер, а не штабник. Не люблю бумажной волокиты.

Родионов неопределенно кашлянул и обменялся взглядом с Лукьяновым.

— Строевой офицер. Какой же из вас командир получится, если штабную работу не будете знать?

— Я об этом не думаю, товарищ полковник.

— И плохо, что не думаете. А почему?

Капитан Стрельцов долго подыскивал ответ.

— Почему? Не считаю себя подготовленным. Опыта нет и знаний недостаточно.

— За самокритику хвалю. — Родионов вышел из-за стола. — Но если человек только бьет себя в грудь да кается, а не действует, это уже не самокритика!

— Слезное покаяние, — вставил Лукьянов.

— Помню, мальчишкой был, — повернулся к нему Родионов. — Повела меня мать к попу в грехах исповедоваться. А какие у меня грехи? На реку без спроса ходил, в сад за яблоками лазал. Покаялся. Простил меня святой отец. Пьяница, к слову говоря, был ужасный. И что ж? Назавтра снова на речку, опять в чужой сад! Раза три так каялся…

Он улыбнулся, в лице промелькнуло что-то мальчишеское, задорное.

— Опыта мало? Будет! Знаний недостаточно? Учиться нужно.

— Времени лишнего нет, товарищ полковник.

— Это что еще за «лишнее время»? Лишнее время бывает только у бездельников!

— Виноват, — поправился Стрельцов, — свободного времени нет.

— Трижды виноват! Почему свободные вечера не используете? Знаю! Сутками в батарее сидите. Похвально, что все силы отдаете службе. И результаты налицо. Но вы-то командир батареи, а не старшина. Плохо устав знаете.

— У него в батарее даже такой порядок заведен, что офицеры лично осматривают увольняемых солдат, — хмуро сказал Лукьянов.

— Так, Стрельцов?

— Надежнее, товарищ полковник.

— Немедленно прекратить. Вижу, что и после затеи с наблюдающими офицерами не сделали должных выводов.

Родионов замолчал, пригляделся.