Святой Георгий и гунны

На второй день его подвергли пытке колесом, утыканным острыми ножами и мечами. Палач счел мученика мертвым, но вдруг явился ангел, и Георгий приветствовал его, как это делали воины. Все увидели, что мученик жив. Когда его сняли с колеса, оказалось, что все его раны исцелились. Тогда палач приказал бросить Георгия в яму с негашеной известью, однако и это не повредило святому. Еще через день ему перебили кости на руках и ногах, но наутро его члены стали опять целыми.

Его заставили бежать в раскаленных докрасна железных сапогах. Он молился всю следующую ночь и на шестой день опять стоял перед палачом. Его били плетьми так, что со спины слезла кожа, но он восстал исцеленным.

На седьмой день его принудили выпить две чаши со снадобьями, от первого из которых он должен был лишиться разума, а от второго умереть. Однако они не повредили ему. После этого он совершил несколько чудес, воскресил умершего и оживил павшего вола, что заставило многих обратиться в христианскую веру.

В ту ночь святому Георгию во сне явился Спаситель с золотым венцом на голове и сказал, что того ожидает Рай.

Георгий тотчас призвал слугу, который записал все вышесказанное, и повелел после смерти отвезти его тело в Палестину. На восьмой день святой, осенив крестным знамением статую Аполлона, вынудил беса, обитавшего в ней, объявить себя падшим ангелом. После этого сокрушились все идолы в храме. После этого был казнен святой Георгий»{77}.

Молчание. Фреска. Монастырь Саета-Кьяра. Неаполь. Италия. XVIII в.

Увы, то было не последнее испытание.

Когда мифы сложили воедино, Рим не поверил в реальность своих же сочинений. Слова Геласия – начало новых мучений святого. Теперь его решили убить молчанием. «Пусть дело Георгия останется известным только Богу»…

Новый способ убийства срабатывал безупречно. Веками. Убийство молчанием – убийство памяти… Так состоялась последняя казнь Георгия.

Ничего не скажешь, безупречный замысел папы Геласия оказался блестящим политическим ходом, продуманным на века вперед.

Начало больших перемен

Так, уничтожая и сжигая память о прошлом, забывали истинные деяния Григория и Григориса. Почувствовав силу, греки быстро реквизировали их духовное наследие и по праву победителя присвоили его себе

Житие святого Георгия переписывали не раз и не два, шли на все, лишь бы низвести его подвиг в тлен и скрыть, кем был тот юный герой на самом деле.

Однако не во власти человека, даже облаченного в епископские одежды, уничтожить память народа. Какие бы титулы не присваивал он себе, хоть Преемник князя апостолов, люди не подчинялись запретам на правду. В ответ множились легенды и имена героя.

Ни митра, ни паллий не помогут замыслившему зло человеку покорить мир.

Сопротивляясь воле Церкви, народ желал сохранить величие святого, в корне изменившего мир людей. Апостолов соревнитель называют его в акафисте! В молитве! Наравне с апостолами почитали героя. Не просто человек – Победоносец! Имя красноречивое. Никакой титул не сравнится с ним.

Не зря подмечено: «Имя имеет лишь тот, кто отбрасывает свои титулы и звания, потому что они меньше имени».

…Первым в списке четырех его имен я поставил Григорий. Хотя бы потому, что оно звучало на освященной площадке еще недостроенного храма, заложенного императором в Константинополе. Того самого храма, который возвели во славу Григория, а много позже стали называть именем Георгия{78}.

То было время подвига святого, недавно ушедшего из жизни. Желая обрести небесного покровителя державы, Константин основал храм в честь Григория{79}. Тогда и началось торжественное шествие Византийской империи по континенту.

Нарождающаяся Византия строила по новому проекту города и храмы, утверждая даже в архитектуре свою независимость от Рима и политическую самостоятельность. Храм в честь епископа Григориса был едва ли не первым начинанием расчетливого Константина.[3]

Сильнейший политический ход! Шаг, сравнимый разве что с признанием равностороннего креста символом новой веры.

Император каждым своим действием, каждым словом демонстрировал поддержку переменам, которые первыми внесли в жизнь Григорий Просветитель и его внук. Он даже пригласил католикоса Армении на I Вселенский Собор, который проводил в Никее.

Могу только повторить: за раболепством Константина скрывалось желание обрести могущественного союзника, как это сделала Армения.

Утверждение Патриаршего престола в Кавказской Албании, где епископом стал внук католикоса Армении, не осталось без внимания ловкого политика Константина.