Святой Георгий и гунны

Об обретении мощей святого Григориса в Амарасе объявили при Вачагане III Благочестивом. У царя Кавказской Албании «было сильное желание обрести мощи святого отрока», – сообщает летописец. И на то были свои причины

Все новые драгоценные подробности извлекал я из древних преданий. Они приводили в восторг, так радуют старателя крупицы благородного металла при промывке золота. Легенды подтверждали мой вывод: Григорис и Георгий – один человек! Одно лицо! Сомнений уже не было.

Народное творчество помогло понять то, что вроде бы исчезло, подзабыто, но веками хранилось в человеческой памяти. Неосознанно. Переиначено. Однако хранилось. И сохранилось!

Апокрифы, фольклор, они – как глоток чистого воздуха, как живительная влага, в них «мед поэзии». Это литературные произведения, не признаваемые Церковью: предания, легенды, песни, стихи, их именуют народными. Можно запретить книги, исказить что-то на бумаге, но всех людей нельзя принудить к молчанию…

Народное творчество сербов, болгар, хорватов и других потомков тюрков на удивление согласуется с преданиями забытых ими собратьев. Иначе и быть не могло! Руки церковной цензуры не коснулись восточных территорий Великой Степи. Мусульманские Турция, Иран, Татарстан, Башкортостан, Азербайджан уберегли весть о святом Хызыр-Илйясе – о Георгии-Джирджисе.

А правда не бывает разной – она одна у всех…

«Радуйся, яко тобою Церковь верных просвещается: радуйся, яко имя твое и между неверными (выделено мною. – М.А.) прославляется», – говорят в молитве Георгию болгары, русские, сербы, украинцы, хорваты, храня память о том, что именно этот святой духовно объединил Восток и Запад… Вновь и вновь остается повторять: память человечества вечна, она бережет даже то, что велено забыть!

Антонио Пизанелло. Святой Георгий и принцесса Трапезундская. 1436–1438

На создание картины Пизанелло вдохновили легенды и реальная история тюрков. Принцесса Трапезундская Феодора, выданная замуж за тюркского правителя, вошла в историю как Деспина-хатун

Апокрифы и фольклор вопреки злу и кострам инквизиции сохраняли то, что, по замыслу Рима, должно было исчезнуть. Нет, они не опровергали «официальную» версию – они не замечали ее, умело дополняя деталями, которые приобретали особый смысл. В них память, которую не сотрут столетья:

Пусть опрокинет статуи война,
Мятеж развеет каменщиков труд,
Но врезанные в память письмена
Бегущие столетья не сотрут.

Сербохорватские, болгарские, англосаксонские, славянские, латинские произведения хранят краски, оттенки живой жизни, вроде бы давно минувшей, но продолжающейся сегодня. Их информация столь же бесценна, как сведения географических карт.

В англосаксонской средневековой поэме воина перед смертью волочат лицом по земле, что полностью совпадает с известием Фавста Бузанда, о котором автор поэмы даже не слышал. Он начинает с заявления: «Неверные неверно написали в своих книгах о св. Георгии; мы хотим объяснить вам, в чем заключается правда». И далее следует рассказ о теологическом поединке, в котором главенствовало слово{254}. Трудно назвать такие детали совпадением!

Я испытывал непередаваемое чувство благодарности, смешанной с восхищением, к людям, сохранившим древние предания. Соль земли… Они представляли особый клан в обществе, считались едва ли не монахами, людьми замкнутыми, с феноменальной памятью, их готовили с детства, они жили среди легенд и историй, эти безымянные хранители древности.

То, что говорил сказитель в своих песнях, исполнялось перед царями и каганами, и было сущей правдой, а искажение любого исторического факта стоило исполнителю языка. Традиция вместе с Великим переселением народов пришла в Европу, ей, например, неукоснительно следовали скальды{255}. Их творчество заметно повлияло на литературу Средневековья.

Легенды, в отличие от надуманных продуктов мифотворчества, – это трамплин, с которого порой начинался полет удивляющих мыслей, он – точка опоры, способная при умело подобранном рычаге перевернуть мир незнания… Легенды и помогли мне иными глазами прочитать свидетельства о событиях, последовавших после казни Григориса.

Антонио Пизанелло. Святой Георгий и принцесса Трапезундская. Фрагменты. 1436–1438. Такими увидел художник участников и свидетелей подвига святого