СВЯТОЙ ГРААЛЬ

– За некоторые знания можно угодить на костёр, – почти беззаботно пояснил Хель.

– Вам это не грозит, – убеждённо парировал барон.

– Почему?

– Вы чуете опасность на расстоянии. Вряд ли в мире отыщется ум, способный устроить вам ловушку.

– Ловушку? – небрежно спросил Хель. – Разве кто-то готовит мне западню?

– Каждому из нас кто-то устраивает западню. – Де Белен внимательно посмотрел на частично обглоданную утиную ножку с болтавшимся лоскутом обжаренной кожи. – Жизнь устроена по очень нехитрому принципу – напади или нападут на тебя. В мире зверей это происходит открыто, никто не ищет оправданий своим поступкам. Оправдание одно – голод, борьба за выживание. Человек же придумал тысячи поводов для того, чтобы напасть на соседа, когда в том нет никакой надобности. Нам никто не угрожает, но вся страна снялась с насиженных мест и отправилась в поход, сочинив себе врагов. Сколько крови мы прольём, сколько языков вырвем, сколько деревень спалим дотла! Зачем? Разве наши поля плохо родят? Мы голодаем? Нет, у нас всё в порядке. И всё-таки мы едем убивать… Скажите, мессир Ван Хель, вам не кажется, что Господь что-то перепутал, устраивая этот мир? Не подумайте, что меня грызёт совесть за тысячи невинных жертв, коими усеян мой пройденный путь. Ничего подобного. У меня нет совести. Просто я хочу понять, меня одолевает любопытство.

– Вы наделены пытливым умом, барон.

– Что же вы ответите мне? Может, эту землю сотворил не Бог, а Сатана, поэтому мы вынуждены претерпевать адовы страдания здесь?

– Нет, сударь, Сатана тут ни при чём.

– Тогда почему праведники страдают не менее грешников? Знаете, какие слова произнёс епископ Тьерский во время осады Миравальской крепости, когда наши отряды пробили брешь в стене и стали проникать внутрь? Я спросил его: «Как же нам быть? Там спрятались от наших мечей не только еретики, но и правоверные католики!». Он только засмеялся в ответ: «Не занимайте свою голову глупостью. Убивайте всех. Господь отличит своих от чужих!» Разве это не слова Дьявола?

– Нет, мессир, это слова епископа Тьерского, – спокойно ответил Ван Хель. – Создавая нас, Господь наделил каждого в равной мере качествами зла и качествами добра. Мы вольны в наших делах пользоваться как добром, так и злом.

– Но как же избавиться от греха? Его тяжесть временами становится невыносимой. Никакая исповедь не помогает, хотя его святейшество легко идёт на отпущение грехов.

– Тяжесть не в грехе, сударь. – Ван Хель поднялся и потянулся, мягко хрустнув суставами рук. – Греха не существует по той причине, что всё здесь происходит по воле Творца – единственного, вездесущего, всеведущего, всемогущего. Осознание ненужности наших поступков – вот что тяготит. Осознание бессмысленности растраченных попусту сил – вот что тяготит. Это вы и принимаете за грех.

Барон поднялся и, обойдя костёр, встал с противоположной стороны огня напротив Ван Хеля.

– Продолжайте, – сказал он повелительным тоном, – я должен понять вас.

– Люди не понимают главного.

– А что есть главное?

– Игра.

– Какая игра? – свёл брови барон.

– Божественная… Но мы не знаем правил этой игры. Господь сотворил нас, чтобы играть. Все мы – лишь игрушки в его руках. Человек считает себя самостоятельным существом, но он лишь выполняет заложенную в него волю Творца. «Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них ещё не было…» Помните? Сто тридцать восьмой псалом Давида.

– Помню, но этот псалом никогда не возникает в моей памяти. И как же он связан с грехом?

– Забывая о том, что мы лишь выполняем волю Господа, мы чрезмерно усердствуем, нагнетаем в себе страсти, тужимся совершить другое, лишнее. А лишнее всегда тяжело нести.

– Лишнее? Откуда же возьмётся лишнее, если всё по Его воле?

– Господь сказал вам: «Защити дом свой от врагов». И вы защитили ваш дом, отстояли семью, а затем погнались за врагом и стали уничтожать не только его, но и жечь его дома, убивать его братьев и сестёр, насиловать дочерей. Вы уже не защищаетесь, вы делаете чрезмерное. Это и есть другое, ненужное, греховное. И тяжесть этого вы несёте по жизни и преумножаете её изо дня в день.

– Но как узнать? Как остановиться вовремя?

– Скажите, сударь, как вы справляете нужду? – спросил Ван Хель, глядя в глаза барону.

– То есть?

– Вы мочитесь столько, сколько вам надо. Лишнего вы даже не сумеете из себя выдавить. Вот это и есть праведность – делать по потребности. И ничего сверх того.

– Любопытно, – не сгоняя с лица нахмуренности, произнёс барон. – Только боюсь, народ не согласится с этим.