Святой Грааль

Олег пожал плечами, он внимательно изучал зазоры между костяными плитами на загривке и шее дракона. Ветер трепал волосы, но зеленые глаза волхва смотрели пристально, серьезно.

— Раньше на них гонки устраивали... Поединки!.. Но пришли новые боги...

Вдруг он страшно вскрикнул. Лицо стало белым как мел, он опрокинулся навзничь, его передернуло в конвульсиях, затрясся, глаза стали безумными. Он с криком прыгнул с дракона, но веревки удержали. Калика захрипел, зубы обнажились как у зверя. Он стал торопливо развязывать.

Томас ухватил за руку:

— Сэр калика!.. Сэр калика!..

Калика отшвырнул его с рычанием. Он уже развязал два узла, оставался последний. Томас ухватил друга обеими руками, прижал к груди, закричал с отчаянием:

— Сэр калика!.. Что стряслось?.. Что с тобой?

Калика молча вырывался, рычал, изо рта летела пена, глаза стали безумными. Он снова попытался прыгнуть вниз, но узел удержал, тогда он с рычанием принялся дергать за концы. Томас, видя и свою погибель, ухватил поперек туловища, повалил, прижал к костяным пластинам, крича в лицо:

— Сэр калика!.. Что с тобой?.. Скажи, что делать?

В безумных глазах на миг блеснуло что-то человеческое. Губы дрогнули, Томас услышал шепот:

— Семеро...

Он зарычал, забился, с силой оттолкнул Томаса, едва не вывихнув ему плечо. Томас отшатнулся, пальцы калики впились в последний узел. Сцепив зубы, Томас вытащил меч, занес над головой и обрушил плашмя на затылок калики. Тот без звука упал лицом в щель между костяными пластинами. Томас быстро связал друга, закрутив руки за спиной, чтобы не достал зубами, так же туго привязал ноги к гребню и торчащим шипам на спине.

Калика очнулся, затрепыхался, А Томас отодвинулся со вздохом облегчения. Дракон дважды ударил крыльями, Томаса распластало лицом вниз, но тут же с громким треском и шорохом растопырились кожистые паруса, и все снова застыло. Желудок Томаса стоял в горле, от ужаса заледенели ноги. Он боязливо оглянулся на калику, тот рычал и дергался в путах. Гребень угрожающе потрескивал, грозя перетереть веревку. Томас дотянулся до калики, привязал еще ремешок, прикрутив калику вдоль спины, чтобы тот не мог упираться ногами: сила у калики чудовищная, порвет любые веревки, силы бесноватому дает сам дьявол!

Внезапно он ощутил, что солнце светит ему в правую щеку, хотя вначале освещало левую. Дракон незаметно свернул, ему что, Крижина не ждет, парит, высматривая стадо тучных коров, дабы с ревом обрушиться с неба, пожрать, кого ухватит, пастуха огнем сжечь, если растяпа убежать не успеет.

— Сэр калика, — позвал он дрожащим голосом. — Олег!.. Дорогой друг!

Калика ронял слюну, его корчило, перекашивало, он жутко скрипел зубами и колотился о драконью спину. Томас стиснул зубы, старался не опускать взор, ибо под белым как у жабы брюхом дракона простирается жуткая пустота, ровная степь проплывает в двух-трех милях внизу!

Он вытащил меч, неловко вставил в щель между плитами, задержал дыхание. Дракон сделал полный круг, не шевеля крыльями, только чуть покачивался в теплых восходящих потоках. Томас осторожно надавил на рукоять, готовый в любой момент выдернуть, отпрянуть. Дракон все лениво парил в чистом летнем воздухе, свободном от пыли и назойливых мух, даже облака проплывали под самым брюхом, такие же белые.

Меч застрял то ли среди хрящей, то ли там еще были костяшки, и Томас помучившись, перенес меч на пластинку ближе к шее, где калика вгонял кинжал. Пришлось перевязывать веревки, а на холодном ветру, когда дракон вдруг без предупреждения начинал бить крыльями, стремительно прыгая в небо, пальцы стыли, а на глаза наворачивались слезы.

Когда он вставил острие меча в узкую щель между костяными глыбами, уже потертыми, со сбитыми краями, дракон вдруг повернул голову, внимательно посмотрел на Томаса. У рыцаря руки похолодели, и пальцы разжались сами собой. К счастью, рукоять меча заблаговременно привязал ремешком к кисти, не потерял. Глаза дракона медленно наливались кровью, дыхание из ноздрей пыхало чаще, Томас в ужасе сообразил, что дракон в полете достанет ужасной пастью хоть до спины, хоть до кончика хвоста — не скроешься!

Дракон оглянулся снова. Пасть открылась, потянулся к Томасу, жутко изогнув шею и скрежеща костяными чешуйками. Томас в панике попятился, веревки натянулись, не давая сдвинуться с места. На Томаса пахнуло смрадным жаром, будто в огромной печи подгорали жирные туши...

Он беспомощно щупал меч, пальцы наткнулись на что-то мохнатое. Он дернул, сорвал веревку, швырнул узел в закрывшую полнеба пасть. Шкура с завернутыми внутри ломтями мяса ляпнулась прямо на язык дракону. Зверь захлопнул челюсти, тяжело сдвинул ими направо, потом налево, нехотя вытянулся, как утка в полете, лениво парил, растопырив огромные крылья, которыми легко мог бы накрыть крестьянское поле.