Святой сатана

– Как зачем? – опешил Стромилов. – Да понимаешь ли ты, несчастный, что по закону тебе отрубят кисть и стопу, бросят в сруб и заживо сожгут?

Иов улыбнулся.

– Иоанн Златоуст говорил: «Кто ищет от Бога благодарности за труды свои и делает добро для настоящего, тот уменьшает свою награду; а кто венцов ожидает по смерти своей, тот гораздо более достоин воздаяния». Господь справедлив! Господь все видит. С милостивым поступает милостиво, с искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его. Мне нечего бояться. В юдоли своей гол я перед Богом, аки младенец. А вот души лукавые, промеж нас подвизавшиеся, погубят своих обладателей. Они пусть боятся!

Присутствующие, без труда догадавшиеся, о ком шла речь, смущенно потупили глаза в пол, стараясь избегать наполненного холодной яростью взгляда архиепископа. Стромилов даже крякнул от досады.

– Однако, старче, неволить тебя не стану. Не хочешь говорить, других послушаем. Остафий, что у нас есть?

Изможденный дьяк, услышав свое имя, вздрогнул и развернул свиток, который держал в руках.

– К извету владыки приложена отписка бывшего городового дьяка Богдана Ильина, – тусклым голосом простонал он. – Пишет Ильин, что в 119 годе[91] городской воевода Алексей Иванович Зюзин запретил монахам Гледенской обители ловить сетями рыбу в реке Сухоне, чем де изрядно обездолил и без того сильно обнищавших за время смуты иноков. По слову, сказанному старцем Иовом, воевода не мог больше шевелить руками и ногами. Более года возили его по монастырям в поисках лечения, но исцелился он только тогда, когда прилюдно покаялся перед старцем.

Дьяк перевел дух, вытер холодный пот со лба и продолжил:

– В той же отписке сообщается, что годом ранее напали на обитель воры из казаков и черкасов. По совету старца воры были приглашены для совместной трапезы, во время которой все и заболели неизвестной болезнью. В качестве лечения отец Иов предложил им перестать красть и воровать, а их атаману, дабы избежать смерти лютой, предложил принять постриг.

– И что, помогло? – с усмешкой спросил Стромилов.

Кувшинов поднял на воеводу грустные, как у старой коровы, глаза и растерянно пожал плечами.

– О том в отписке ничего не сказано!

– Ладно. Что еще есть?

– Много всего! Есть челобитная попадьи Агафьи, Ивановой дочери. Пишет про мужа, бывшего попа церкви Иоанна Богослова Форофона Кононова, укравшего панагию из церковной ризницы. По слову старца, поп сильно умом оскудел и ни к какому делу стал более не пригоден, а семья от того большие убытки терпит. Есть еще тайное доношение владыке Ростовскому и Ярославскому Кириллу от иподьякона Архангельского собора Михайло-Архангельского монастыря Никитки Васильева об архимандрите Иосифе, восемь лет назад уведшем из Гледенской обители вороного коня. Никитка утверждает, что разгневанный Иов предрек тогда архимандриту быструю кончину, которая вскорости и свершилась, ко всеобщему изумлению и страху…

– Если это не колдовство, то что – колдовство? – прервал дьяка возмущенный голос архиепископа.

В то время, когда необычно гневливый владыка Суздальский и Тарусский распекал светские власти и городское духовенство за нерадивость и нежелание видеть очевидное, в приоткрытую дверь архиерейских палат просунулась лохматая голова Фомы. Найдя глазами пресвитера, он довольно оскалился и, утвердительно кивнув головой, тут же скрылся обратно. Варлаам в свою очередь что-то шепнул на ухо Элассонскому. На лице архиепископа заиграла торжествующая улыбка.

– Я говорю вам, глупцы, все эти годы чернец Иов именем Бога творил дьявольскую брань! – восклицал он вдохновенно. – Откройте глаза, разве не видите, «чудеса» старца – это лишь сведение счетов с людьми, притеснившими или уязвившими его чем-то! Где Господь, требующий смирения? Преподобный Исаак Сирянин говорил: «Кто без нужды осмеливается на сие или молит Бога и желает, чтобы в руках его были чудеса и силы, тот искушается в уме своем ругателем-демоном, и оказывается хвастливым и немощным в своей совести».

– Помилосердствуй, Владыко! – громко возмутился доселе мрачно безмолвствующий игумен Илларий. – Кто дал тебе право в обители, вверенной мне в наместничество, возносить хулу на честных иноков моих? Без видимых доказательств праздно и досужно обвинять в угождении сатанинском? Старец Иов – человек праведный, избегающий земных желаний, которые отлучают нас от Создателя!

– Дьявол – многолик! – вкрадчиво промолвил над ухом игумена пресвитер Варлаам. – Он – или глубочайшая тьма, или, если откроешь его, тотчас превращается в светлого ангела и обольщает умы кроткою улыбкой. Почему и нужна особенная осторожность, чтобы вместо света не встретиться со смертью! Если старец чист перед Богом, ему ничего не грозит. Если же он заключил договор с Князем мира сего, то договор этот непременно отыщется, ибо князь лукавый всегда оставляет свои знаки! Пусть стрельцы обыщут келью отца Иова, а мы подождем ответ здесь, все вместе.