Святой сатана

– Без закона грех мертв! – воскликнул он. – За клятвой следует обман, за обманом воровство и прелюбодейство, и кровопролитие следует за кровопролитием.

– Софистика! – Феона смотрел на сумасшедшего пресвитера со смешанным чувством презрения и жалости. – Скажи, за что ты убил этих женщин?

Варлаам удивленно округлил глаза, посмотрев на собравшихся, будто видел их первый раз в жизни.

– Убил? Я освободил их от греха! Я дал им дар Божий! Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе. Умерев, они освободились от греха и теперь рядом с Господом нашим! Чистые, невинные голубицы! Они сейчас здесь! Распростерли надо мной свои ангельские крылья! Поют!

Лицо пресвитера озарила светлая улыбка глубокого душевного умиления. Покачиваясь в такт одному ему слышимой музыке высоких сфер, он обнял себя руками за плечи, замолчал и больше не отвечал на задаваемые вопросы, главный из которых: что он сделал с царской невестой?

– Ладно, – распорядился хмурый Проестев, – до дыбы закрыть бестию под замок. Авось одумается? А не одумается, будет ему так худо, как никому на свете еще не было!

Стрельцы без принуждения увели покорного и, кажется, смирившегося со своей участью Варлаама, отрешенно мычавшего себе под нос какие-то духовные песнопения. Проводив повредившегося разумом священника недобрым взглядом, царский ясельничий Богдан Глебов, не меняя выражения, воззрился на архиепископа Арсения.

– Владыка, надеюсь, у тебя не осталось притязаний к старцу Иову и его чудесам, свершаемым именем Божьим?

– Не осталось, сын мой! – ответил Элласонский.

Он натужно поднялся со своего места и, тяжело опираясь на архиерейский посох, не прощаясь, поспешно вышел из комнаты.

– Ивашка, Левка, Амелька, запрягайте, аспиды! Живо едем отсюда! – послышался из-за двери его высокий, резкий голос.

Юрий Стромилов, надув щеки, шумно выдохнул и, свернув свиток, небрежно бросил его на стол дьяка.

– Все кончено, – обратился он к Иову, – иди домой, отче!

К общему удивлению, старец вдруг взорвался от негодования:

– Кончено? Ничего не кончено! Право слово, как дети малые! Будет и кровь, и смерть. Вам не обо мне, старике, заботу иметь надо. О девице подумайте. Знаю, жива еще душа невинная, только ниточка жизни с каждым часом все тоньше! Как бы не опоздать!

– Ничего, отче, – успокаивал старика Проестев, – поднимем вора на дыбу, все расскажет!

– Дурак! – прикрикнул на него суровый Иов. – Кто другой, может, и рассказал бы, а этот возьмет и не будет. Что тогда?

Старец обвел присутствующих яростным взглядом и, поднявшись со своей колченогой лавки, направился к выходу, громко стуча суковатой палкой.

– Ищите, касатики! Есть еще время, но мало его! Помрет девка, ни себе, ни вам не прощу! А ты, отец Феона, когда все взаправду кончится, ко мне приходи. У меня к тебе разговор безотлагательный. Я потерплю сколь смогу, но не думай, что долго!

Старец ушел, оставив всех в растерянности и тревоге. Стало понятно, времени на обычные способы развязывания языков больше не осталось. Надо было действовать стремительно.

Глава двадцать девятая

– Пошли! – произнес Проестев, угрюмо взирая на Стромилова.

– Погоди, Степан, – остановил его Феона, преградив дорогу, – что делать будешь?

– Выбью из попа правду, – небрежно бросил тот, пытаясь обойти монаха сбоку. – Он у меня без дыбы запоет!

– А если нет?

– Твое предложение?

Феона промолчал. Проестев криво усмехнулся и рукой подвинул монаха в сторону.

– Если нет предложений, то делаем как я сказал! Ты с нами?

Втроем они пересекли монастырский двор и подошли к избе пресвитера. Два стрельца на красном крыльце скуки ради играли в зернь без корысти, третий сидел в стороне, подперев широкой спиной входную дверь, и лениво наблюдал за товарищами. Заметив быстрым шагом идущее к дому начальство, сторожа без лишней спешки убрали кости в берестяной пестерь со снедью и нехотя поднялись на ноги.

– Все тихо? – спросил Стромилов.

– А чего им шуметь? – скривился стрелец, подпиравший дверь спиной. – Затихарились!

– Разве Варлаам не один? – насторожился отец Феона. – Кто с ним?

– Дворовый служка, поп сказал, что без него ничего не может.

Стрелец презрительно сплюнул себе под ноги.

– Чистоплюй, мать его…

– Открывай, живо! – распорядился Проестев, бросив на Феону обеспокоенный взгляд.

– Что?

Феона неопределенно покачал головой.