Святослав. Мужи крови. Роман

Берег был безлюден. Голая степь. Только однажды Вышата заметил двух лошадей, подскакавших к морю и быстро ускакавших обратно. Где-то позади шёл по берегу Днепра, а потом и моря обоз, гружённый съестными припасами и другим добром.

– Чек гузель, – пробормотал стариковским хазарским голосом Курнуз.

Клетка с птицей стояла у мачты ладьи.

– Видите, птица говорит «всё отлично», – сказал Святослав. – Значит так оно и будет. Ворон – птица вещая.

– Не сомневаюсь, – сказал Калокир. Он находился в ладье Святослава, позади него, и как и все работал веслом.

Калокир скоро после прибытия в Киев, изменил тактику своего поведения. Он понял, что русичи не склонны верить грекам, так как считают их народом лицемерным и лживым. Калокир поведал Святославу о том, что сам он сам может претендовать на престол Византии, и если русский князь поможет им завладеть, то он одарит его из самой царской сокровищнице. Также Калокир советовал Святославу занять землю болгар, присоединив её к своим землям или же устроить на ней русскую колонию.

Вот, что об этом писал византийский историк Лев Диакон: " … патрикий Калокир, посланный к тавроскифам по его царскому приказу (Никифора Фоки), прибыл в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров, совратив его дарами и очаровал льстивыми речами – ведь всё скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы и обещания. Калокир уговорил его собрать сильное войско и выступить против мисян стем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания, а ему помочь против ромеев в борьбе за овладение престолом и ромейской державой. За это Калокир обещал ему (Святославу) огромные, несказанные богатства из царской сокровищницы.

Выслушав слова Калокира, Сфендослав (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений, возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну всё молодое поколение тавров. Набрав, таким образом, войско, состоявшее кроме обоза из шестидесяти тысяч цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с которым соединился узами побратимства, выступил против мисян».

Диакон явно переборщил, приписывая Святославу жадность до византийских богатств. Святослава в первую очередь увлекла болгарская авантюра, как очередное военное испытание, а не как способ обогащения. Обогатиться наверняка стремились молодые воины, что было естественным в раннем русском обществе. Византийский историк также возможно преувеличил количество русских воинов, отправившихся в Болгарию. Диакон явно хочет преувеличить силу русских, когда пишет, что Святослав поднял всё молодое поколение русов, будто в русском войске не было старых воинов. Так летописцы разных стран часто преувеличивали силы противников своих государств, чтобы возвеличить свои народы, побеждающие большие силы врагов.

– Дунай, – сказал Калокир. – Это Дунай.

Русские ладьи вошли в Дунай. Грести стало тяжелей. Ладьи шли против течения.

– Скоро будет удобный берег, близ крепости Доростол, – сказал Калокир.

К вечеру подплыли к месту, о котором говорил Калокир.

У берега начинались поля, на которых колосились ещё неубранные хлеба, а слева на холме стояла деревянный крепость Доростол.

В поле выстроилось войско болгар. Болгары выстроились ровными рядами. Воины, стоявшие в первом ряду, вытянули вперёд поверх щитов длинные копья.

Первые русские ладьи подходили к берегу, утыкались в песок.

– Покажем ярость русов, – сказал кто-то из воинов, спрыгнувших на берег из ладьи.

– Русы, где ваша ярость! – крикнул кто-то.

– Порази меня Перун!

– Русы! Вот она Болгария! Я дарю её вам! – крикнул Святослав.

Русы с криками бросились в бой.

Болгарские воеводы дали команду своим воинам идти вперёд. Болгары неуверенно медленно пошли.