Святослав (Железная заря)

Романа передёрнуло, конечно, он грезил о временах, когда переедет в Большой дворец и станет хозяином ромейской державы и никто не будет удерживать его в желаниях, и вельможи, и государи иноземные будут падать ниц перед ним, но Константин всё же был его отцом, и Феофано не должна так говорить! Он потянулся к кувшину с вином и прямо из горла сделал несколько больших глотков.

— Тебе нужно, ты и говори!

Феофано обиженно надула пухлые губки.

— Ну ты же муж, ты же будущий император! Неужели тебе не хватает твёрдости созидать наше будущее? Меня никто не любит здесь, особенно твой отец. Ты хочешь, чтобы меня отравили? Ведь базилевс не раз говорил тебе, что я не достойна тебя и, почуяв свой конец, он прикажет подсыпать мне яду.

— Но отец уже слаб, — примирительно сказал Роман, — и скоро я стану базилевсом. Потерпи немного. И так в Константинополе говорят, что отца травят медленным ядом.

Может, показалось в причудливой игре света, а может, и вправду в глазах Феофано промелькнуло странное выражение. Она снова прильнула к мужу.

— Хорошо, я поговорю с Полиевктом. Но пусть он ищет сторонников сам, я ничего против отца не буду измышлять.

На следующий день, укрепив свой дух вином, Роман был у патриарха. Феофано была уверенна, что после всех раздоров с Константином патриарх будет согласен поставить вопрос перед синклитом о низложении базилевса. Выслушав Романа, Полиевкт нахмурился:

— Мне странно и больно слышать такие предложения от сына, замыслившего свергнуть своего отца. Где твоё почтение к родителю своему?

— Но вы же...

— Не ладили друг с другом? Но без споров не бывает истины! Власть дана Богом и мы не должны нарушать установленные порядки и вмешиваться в судьбу. Я знаю, что не по своей воле ты пришёл ко мне, и посему ступай и не ищи себе сторонников в деле крамольном.

Роман передал слова патриарха Феофано. Та, молча выслушав, лишь сказала:

— Ну хорошо...

Базилевс вернулся в конце октября, так ничего и не добившись от Фёдора. Фёдор, видя ослабу в теле Константина и предчувствуя его конец, решился на то, на что не решился бы ранее никогда: он отказал императору. Затевать спор с Полиевктом, когда базилевсу осталось недолго, было дороже себе.

Дорога добила здоровье императора, с причала он сходил ведомый слугами, еле передвигая ноги. Сломленный болезнью и вовсе сломленный духом, он слёг и больше не вставал. Но Константину не давали спокойно умереть: в одну из ночей кто-то подлый и невидимый швырял большие камни на его дворец, которые падали с большим шумом и производили разрушения. Поняв, что камни летели с верхних этажей Магнавры, Василий Ноф послал туда этериарха — начальника наёмной стражи. Тот нашёл там осадные орудия, принесённые, видимо, по частям и здесь же собранные невесть кем и кучи приготовленных камней. Василий пока не стал выяснять, кто в этом замешан, справедливо подозревая окружение Романа. Приказал этериотам разломать орудия, выбросить камни и выставил стражу, строго-настрого наказав не говорить о находке императору. Падение камней прекратилось.

Константин умер 9 ноября 959 года, прожив 54 года и 2 месяца.

Оказавшись у власти и расставив по должностям своих сторонников, Роман тут же оставил её, начав жить в своё удовольствие, проводя дни в праздности. Фактически могучей державой управлял теперь препозит, назначенный новым базилевсом паракимоненом Иосиф Вринга. Вринга благодаря своему проницательному уму и способностям возвысился ещё при Константине. Они с Василием Нофом ненавидели друг друга, но были чем-то похожи. Оба были евнухами, оба были разумны, оба возвысились благодаря благосклонности императоров. Но и отличались друг от друга: Василий был хитёр и обладал развитым чутьём на события, часто решая больше сердцем, нежели умом, Иосиф был прям, как франкский меч, всегда говорил то, что думал, и тщательно взвешивал решения. Естественно, Василий был удалён от дел, но он не перечил, почуяв, что его время ещё настанет.

Глава 23

Девка-челядинка выскочила из бани в одной понёве, вздетой на мокрое тело и побежала к княжьему терему, что-то крича и размахивая руками. Сбивчиво объяснила вышедшей сенной боярыне:

— Там банник Малушу душит! Пару-то и вовсе не было, а она в обморок!

Так стало известно, что Малуша непраздна от Святослава. То, о чём в тереме на Горе шёпотом передавали по углам, тихо посмеиваясь, узнал весь Киев. Ольга не высказывала Святославу — знала, что бесполезно, с наложницами жили почти все именитые бояре, даже те, кто был крещён, жаль было только Гостислава из русского рода Гудовых, что собирался сватать Малушу, теперь её никто уже не отдаст никому, дабы у боярского рода не было причин впоследствии бороться за Киевский стол, ибо Малуша носила ребёнка княжеской крови.