Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.

Основным «антониевын» текстом было, конечно, «Житие св. Антония», в существовании которого, как и в отражении его в ряде других текстов, в настоящее время сомневаться не приходится. И хотя и этот текст не может дать вполне удовлетворительный ответ на традиционно возникающий в таких ситуациях вопрос «Wie ist es eigentlich gewesen?», он, по крайней мере, определяет другой полюс в трактовке этого образа, позволяя тем самым понять специфику трактовки его Нестором, во–первых, и — что в данном случае важнее — реконструировать с наибольшей вероятностью «реальный» образ этого подвижника, известный лишь по нескольким разным (в том числе и тенденциозным) «текстовым» версиям.

Все это вынуждает на время более конкретно обратиться к проблеме «Жития св. Антония», взятой на фоне того предпочтения, которое было оказано современниками Феодосию (он был канонизирован раньше, чем Антоний; житие его не только сохранилось, но и получило широкое распространение и т. д.) по сравнению с Антонием и которое признают неслучайным (Федотов 1959:33) [715].

Против тезиса о «неслучайности» спорить трудно, и, видимо, предпочтение, оказанное Феодосию, объясняется и теми причинами, которые указывают исследователи. Но говорить о позиции «современников» и вообще русского общественно–религиозного мнения в дотатарский период, т. е. в течение более чем полутораста лет после смерти Антония и Феодосия, тем более с такой определенностью, по меньшей мере рискованно. Осторожнее и целесообразнее поэтому, напомнив об основных «внешних» свидетельствах, относящихся к «Житию Антония» (составление обширного текста о первых печерских подвижниках, об устроении Антонием Печерского монастыря и об основании церкви святой Богородицы, относящегося к последней четверти XI в. [716]; известность этого текста на рубеже XII–XIII вв., о чем можно судить по некоторым частям «Киево–Печерского патерика» [высказывалось мнение, что обширные выписки из «Жития» у Симона и Поликарпа можно понимать как указание на то, что в это время оно уже было полузабыто] [717], свидетельства XVI–XVII вв.

об утрате текста «Жития» и о том, что под этим названием начинает фигурировать другой текст, отличный от первоначального «Жития Антония» [718] и т. п.), подчеркнуть один из основных результатов исследования Шахматова (1898:105–149; 1908 и др.) — наличие уже в раннее время двух противоречащих друг другу версий рассказа о начале Печерского монастыря, в одной из которых решающая роль в этом деле отводится Антонию, в другой же — Феодосию. Эти противоречия, конечно, отсутствовали в тексте «Жития Антония» и объясняются из тех источников, на основании которых можно судить об утраченном тексте жития. Основным таким источником была т. наз. Печерская летопись, которую, согласно Шахматову, составил в начале XII в. (до 1110 г.) неизвестный монах. В эту летопись, помимо погодных записей и некоторых других материалов, вошли две статьи, написанные Нестором в конце XI в., — «Сказание, чего ради прозвася Печерский монастырь» и рассказ о перенесении мощей Феодосия, продолженный краткой похвалой ему, — а также многочисленные заимствования из самого «Жития Антония». Но Печерская летопись, составленная, очевидно, в Печерском монастыре, также не дошла до нас, хотя она, видимо, была утрачена позже, чем «Житие Антония» [719]. Следовательно, встает новый вопрос — об источниках, по которым можно судить о самой Печерской летописи. Шахматов, основательно изучавший эту проблему, установил, что, помимо последующих редакций «Повести временных лет» [720], к числу источников первостепенной важности относятся некоторые части «Киево–Печерского патерика», а именно входящие в него «Слова» (сказания) Симона и Поликарпа. Конкретно, речь идет о семи фрагментах, в которых упоминается Антоний и даже его житие («[…] сам челъ еси въ житии святаго Антониа […]», «Послание Симона к Поликарпу». Слово 14, л. 1226, см. Абрамович 1930:102 и др.) [721]; об этих фрагментах см. Шахматов 1898:107–112. Наконец, как особый источник сведений о Печерской летописи в той ее части, которая так или иначе отражала «Житие Антония», следует выделить добавления, сделанные уставщиком Кассианом в редакциях Патерика 1460 и 1462 гг. и заимствованные им из Печерской летописи («Кассиановские» редакции). Эти добавления, важные и сами по себе, оказываются особенно ценными постольку, поскольку они отличаются от всех предыдущих редакций Патерика и, в частности, от сведений, относящихся к Антонию и в несторовом ЖФ (Шахматов 1898:124–127 и далее).