Святые и пророки Белой Руси

Архип Худорба родился между 1748–1750 годами. Был сотенным канцеляристом, во время Румянцевской комиссии записанный «аттестованным в сотенные новгородские старшины».

С 1769 года он — сотенный есаул и, как такой, убыл в том году в Турецкий поход. В 1769–1773 годах воевал во Второй армии, был при разорении города Дубоссары, при осаде и взятии Бендер, взятии Перекопской линии и Перекопа.

В 1773 году его назначили сотенным атаманом, а с 1777 года о нем писали, что он «в комплекте при полке находится». Знаем, что его представили к чину секунд-майора. Очевидно, со Стародубским карабинерным полком принимал участие в походах А. Суворова.

В 1789–1791 году в последний раз записан как премьер-майор в дворянских реестрах.

В 1799 году Худорбе было дано русское дворянство; возможно, это произошло еще при жизни Архипа.

О. Оглоблин допускает, что он умер в 1799 году. Род Худорбы был известен на Новгород-Сиверщине в XIX — начале XX столетия».

Как видно из биографии, никакого знакомства с культурным наследием Европы не наблюдается. В юности он не был дворянином, а значит, не мог учиться в университетах.

Но, как недавно установлено, в основу «Истории Русов», была положена одна из версий «Краткой истории» Рубана, воспроизведенная в работе француза Шерера. Скорее всего, для этой версии была использована история создания Рубаном «Краткой летописи….» в 1777 г.

Она кратко подавала картину исторического развития Руси от древнейших времен, а затем очень подробно освещала казачий период до второй половины XVIII ст., в частности, до 1769 года.

Французы в это время внимательно изучали историю казаков. Готовились к войне против России. Французский историк Эдуард Дрио писал о планах Наполеона: «Он думал поднять казанских татар; он приказал изучить восстание пугачевских казаков; у него было сознание существования Украины… Он думал о Мазепе… Поднять революцию в России — слишком серьезное дело! Наполеон не без боязни остановился перед грозной тайной степей…» По распоряжению Наполеона Бонапарта в московских архивах велись поиски сведений о пугачевском бунте. Сохранились наброски императорского манифеста к крестьянству. Было написано несколько исторических трудов по истории малороссийского казачества.

К тому же, как сегодня установлено, он знал Вольтера, которого цитировал, видел «египетские мумии».

Т.е. он должен был быть во Франции, Египте, Петербурге после египетского похода Наполеона, что из биографии А. Худорбы не следует.

Поэтому А.Худорба никак не мог написать это произведение. Как и его потомки, которые не оставили после себя ничего выдающегося из печатных произведений. Но то, что они принимали участие в его переписывании, — это очень может быть. С большой степенью вероятности можно допустить, что именно эта комановская «История русов» Худорбы была подброшена, а затем «найдена» в усадьбе А. Безбородько в с. Гриневе, всего в 20 км от с. Понуровки.

Европейский след

Критики и исследователи «Истории русов» отмечали широкий европейский взгляд автора на свободу человека. А это было совсем не характерно для вчерашней казачьей верхушки, которая только, только дорвалась до дворянству и держала в крепостной зависимости своих бывших казаков и крестьян.

На это обратил внимание и М. Драгоманов: «Если автор не любил московских порядков, то в целом не как узкий украинский националист, а как защитник прав человека (ср. речь, что он вкладывает в уста Павла Полуботка перед Петром I на с. 229–230) и выразитель новейшей европейской культуры — и заметно, что его отображение московских порядков опережает именно те, которые высказывали великорусские же либералы и «западники»[164]. Это вступает в противоречие с тем, что Пушкин заметил у автора «сердце дворянина».

Но сочетание риторики о свободе с крепостническим сердцем было присуще в то время только польской шляхте. Под свободой народа поляки понимали свободу сарматской шляхты, но не своих «хлопов».

И многие французские прогрессивные писатели, обманутые риторикой польской шляхты, после посещения Польши, быстро убеждались в непреодолимой пропасти между свободолюбивой риторикой псевдодемократических шляхтичей и их отношением к своим крестьянам.

Также и последующее развитие украинофильства в украинство не обнаруживает в себе ни следов вольтерианства, ни следов его развития после появления «Истории русов». Оно твердо держалось реакционных форм устройства общества и было пропитано крепостничеством и русофобией.