Святые наших дней

После Патмоса были Родос и Крит, а затем я вернулся в Афины, чтобы оттуда добраться до Афона – главной цели моего паломничества. Непросто было получить так называемый диамонитирион – разрешение на пребывание на Афоне. В Афинах я ходил в Министерство Северной Эллады, где мне сказали, что разрешение я смогу получить в Салониках. Но когда я приехал в Салоники, мне сказали, что разрешение надо получать в Афинах в Министерстве Северной Эллады. И все это потому, что я был священнослужителем, а Константинопольский Патриархат уже тогда ограничивал посещение Афона священниками из Русской Церкви. Пришлось снять подрясник, пойти в офис, где выдавали разрешения, в мирской одежде, и только тогда я смог получить диамонитирион.

Вид на гору Афон с моря

Потом надо было доехать до Уранополиса, оттуда на корабле «Аксион эстин» («Достойно есть») добраться до порта Дафни, а из Дафни на машине в столицу Афона Кариес, где на диамонитирионе ставили штамп. После этого можно было спокойно путешествовать по монастырям.

Афон поразил, прежде всего, своей природой. Это полуостров, разделенный горным хребтом, который увенчивается горой, почти постоянно покрытой облаком. Вдоль и поперек полуостров иссечен многокилометровыми паломническими тропами, и хождение пешком представляет собой основной способ передвижения. Эти тропы проходят через леса, ущелья, горные перевалы, иногда по пути встречаются монашеские кельи. Каждая «келья» – это не просто монашеское жилище, это комплекс зданий, включающий храм и прилегающие к нему постройки. Все кельи приписаны к монастырям.

Монастырь Симонопетр

Поражает Афон и своей архитектурой. Монастыри расположены по обе стороны хребта, и некоторым из них уже более тысячи лет. Где-то сохранились мраморные полы и каменная кладка тысячелетней давности. Некоторые монастыри смотрятся особенно живописно, например, монастырь Симонопетра, построенный на вершине отвесной скалы. Выходя на монастырский балкон, ты оказываешься над пропастью. Дыхание перехватывает от высоты и от фантастического панорамного вида на море, обычно голубое и спокойное, но иногда, в непогоду, пенящееся волнами.

Монастырская костница Свято-Пантелеимонова монастыря, Афон

В некоторых монастырях можно увидеть иконы XII–XV веков, росписи того же периода, в богатых монастырских библиотеках хранятся драгоценные коллекции старинных рукописей. В каждом монастыре содержится большое собрание частиц мощей различных святых, которые после вечерни выносят для поклонения верующим.

Впечатляют и монастырские «костницы». Афонских монахов хоронят на братских кладбищах, где они покоятся три года. Затем кости монаха вынимают из земли, омывают и кладут на полки – черепа отдельно, кости отдельно. Длинные ряды белых черепов с зияющими глазницами напоминают об участи, которая ждет каждого человека. Одновременно они свидетельствуют о монашеской традиции, которая не прерывалась на Афоне в течение многих столетий.

За трапезой в афонских монастырях обычно читаются жития святых, иногда – творения Отцов Церкви. Большой неожиданностью для меня стала афонская кухня. Отправляясь на Святую Гору, я мысленно подготовился к суровой аскетической трапезе, к сухоядению и строгому посту. Каково же было мое удивление, когда почти в каждом монастыре я оказывался за трапезой, наполненной всевозможными вкусными яствами, включая свежую рыбу и морепродукты, изготовленный монахами сыр и выжатое ими же вино, свежие овощи и маслянистые черные оливки. В армии я съедал обед за шесть минут, а здесь трапезы длятся минут по двадцать, а то и тридцать. По окончании трапезы первым выходит игумен, который становится у выхода и поднимает руку в благословляющем жесте. Монахи и паломники проходят мимо, склонив головы.

Свято-Пантелеимонов монастырь, Афон

Первым монастырем, где я остановился, был Свято-Пантелеимонов. Значительная часть монастырских зданий в тот момент находилась в аварийном состоянии, а атмосфера была в целом довольно неприветливой. Монахи прятались по кельям, и паломники были в основном предоставлены сами себе. Однако были и приятные встречи. Запомнился иеромонах Исидор, всегда радостный и благожелательный, работавший в монастырской лавке. Запомнился и игумен архимандрит Иеремия, уже тогда находившийся в преклонном возрасте, но отличавшийся бодростью и живостью. Ему суждено будет прожить сто один год и до конца дней сохранить трезвость мысли.