Святые русской Фиваиды

Иисус сказал ему: написано также: “не искушай Господа Бога твоего”.

Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.

Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: “Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи”.

Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4:1—11).

Описание поединка между отшельником и дьяволом, принимающим разные обличия, примеривающим на себя разные личины, является неотъемлемой частью структуры жития как литературного жанра. Именно жизнеописания преподобных (монахов, аскетов, отшельников) изобилуют подобными сценами. Достаточно вспомнить жития преп. Антония Великого и преп. Иоанна Лествичника, преподобных Феодосия и Исаакия Печерских, преп. Савватия Соловецкого и преп. Сергия Радонежского. Важно понимать, что речь в данном случае идет не столько о физических страданиях подвижника (хотя о них, разумеется, тоже), сколько о моральных переживаниях, духовных муках, имеющих метафизическое и даже психо-патологическое происхождение.

Преподобный игумен Синайского монастыря Иоанн Лествичник, опытный старец и духовидец, в середине VI века вооружает монашествующих учением «о рассуждении помыслов и страстей, и добродетелей», то есть знанием, позволяющим укрепить себя, не только пребывая в затворе, но и находясь в миру.

На рубеже IX–X веков преподобный Филофей Синаит, писатель и богослов, опираясь на воззрения святого Синайского игумена, идет дальше и выдвигает пять степеней «мысленной брани» – прилог, сочетание, сложение, пленение и страсть, то есть разлагает помысел на составные части, наполняя таким образом глубоким содержанием каждый поступок христианина, заставляя его задуматься над каждым своим умственным движением, над каждым своим шагом.

Наконец, на рубеже XV–XVI веков один из выдающихся подвижников Русской Фиваиды на Севере преподобный Нил Сорский, вдохновленный трудами синайских старцев, пишет «Устав о скитской жизни», по сути, первое русское аскетическое сочинение, в своем роде духовный манифест, в котором анализирует каждую из пяти Филофеевых степеней, являющихся ступенями лестницы – лествицы преподобного Иоанна, автора трактата «Лествица райская, Скрижали духовные».

«”Прилог” есть простая какая-либо мысль, пришедшая человеку на ум, образ какого-либо предмета, нечаянно и независимо от нашей воли являющийся уму и чувствам. Это помысел безгрешный и незаслуживающий ни похвалы, ни осуждения, потому что не от нас зависит.

“Сочетание” есть ответ нашего ума на появление в душе прилога, произвольное удержание его в сознании, собеседование с явившимся помыслом, но без всякой к нему склонности. Это состояние св. отцы почитают уже не всегда безгрешным.

“Сложением” они называют благосклонный от души прием помысла, в нее пришедшего, или предмета, явившегося ей, и затем согласие в уме своем поступить так, как внушает помысел. Вменяемость означенного состояния зависит от степени духовного возраста, в котором находится подвизающийся.

“Пленение” есть такое душевное состояние, когда не один ум, а и сердце против воли устремляется к нашедшему помыслу и через то теряет свое благоговейное настроение.

Наконец “страстию” называют такую склонность, которая, долгое время оставаясь в душе, обращается в привычку. Человек приходит в это состояние по доброй воле. По словам отцов, страсть подлежит муке не за то, что подверглись нападению от неё, но за нераскаянность. Таким образом, наш отечественный психолог XV века, вслед за св. отцами, разлагает акты душевной жизни на самые первичные состояния, которые едва можно уловлять при самом внимательном наблюдении над собою, и показывает, как помысел из безгрешного переходит в действия более и более виновные», – пишет А. М. Правдин в книге «Преподобный Нил Сорский и устав его скитской жизни» (СПб., 1877).

Для преподобного Кирилла Белозерского труд хождения по ступеням этой мистической лествицы усугубляется тяготами пустынного жития. Началозлобный демон пытается пленить подвижника, не только проникая в его помыслы и душевные порывы, но и воздвигая перед ним буквально смертельные препоны. Пахомий Логофет пишет: «Когда святой ходил по лесу… ненавидящий же добро враг, зная, что он будет изгнан оттуда святым, ополчившись на него за это, напустил на него такой сон, что святой от желания спать не мог стоять и захотел ненадолго прилечь… И только он уснул, как вдруг услышал голос, настойчиво говоривший: “Беги, Кирилл!” Проснувшись от необычного голоса, он отпрыгнул с этого места прочь. И тут же вражескими происками большое дерево упало и ударило прямо в то место, где только что лежал святой. Понял тогда святой, что это была дьявольская уловка, и как добросовестный и совершенный подвижник искренне молил потому Господа и Пречистую Его Мать отнять у него сон, что и сбылось, ибо день и ночь стал пребывать он без сна, чтобы бодрствованием смочь окончательно победить противников».