Связанные

Эм-Бьяла давно научилась справляться с мелкой нечистью, некогда терроризирующей деревни и посёлки. Небольшие отряды охотников стояли в каждом крупном городе, в крепостях и труднодоступных районах. Но самое главное — каждую весну охотники за королевский счёт объезжали герцогство Бьяла, тщательно зачищая поселения и их окрестности от потусторонних существ, вне зависимости от того, насколько опасными те были. С потерями, при этом, зачастую не считались.

— Будем осматривать последнего? — неохотно спросил Мартон.

Последнее тело принадлежало мужчине средних лет. Неряшливая жидкая бородка, резко выраженный кадык, впалая грудная клетка — и вновь то же искажённое ужасом лицо. По всей видимости, мужчина и был тем знахарем, о котором говорил Коэн — кисти рук, сплошь покрытые тёмными пятнами и сожжённые соком трав пальцы не оставляли в этом никаких сомнений. Не теряя времени, капитан срезал со знахаря рубаху — больше для порядка, чем из необходимости.

— А это что? — Эйдон приподнял руку умершего — и вдруг брезгливо отбросил её в сторону. — Клянусь тремя Шпилями!

— Вам удалось что-то найти? — оживился управляющий Бравил.

Ответа не последовало; капитан выхватил из рук Мартона светильник и вновь склонился над телом.

— Взгляни, — наконец, процедил он, уступая место своему подчинённому.

На внутренней стороне руки, у самого плеча, темнела татуировка — древнее изображение паруса над волнами: две горизонтальные линии, пересекаемые другой по диагонали, с длинным замысловатым хвостом.

— Ну надо же… — несколько мгновений спустя протянул Мартон.

— Уже видел такое?

— На гравюре, — гвардеец кивнул. — Думал, их уже и не осталось.

— Всегда остаются, — проворчал Эйдон. С непроницаемым выражением лица он обернулся к вытягивающим шею крестьянам и сухо потребовал: — Что вы знаете об этом человеке?

Коэн и его коренастый односельчанин обменялись испуганными взглядами — то ли из-за неожиданной перемены в настроении капитана, то ли из-за того, что слишком хорошо знали ответ. Эйдон не дал им опомниться вновь потребовал, угрожающе насупив брови рассматривая крестьян тяжелым взглядом исподлобья:

— Я спрашиваю, кто это?

— Что-то случилось, господин капитан? — Управляющий приблизился к столу короткими семенящими шагами.

— О, да. Можете сами полюбоваться.

Несколько мгновений спустя Бравил, бледный как мел и с трясущимися от ужаса губами, отскочил от тела так быстро, словно оно вот-вот должно было взорваться.

— Великие силы! — поражённо прошептал он. — Клянусь, я не знал о…

— Великие или нет, — с кривой усмешкой Эйдон постучал пальцем по столу. — Но я задам вопрос в третий, и в последний раз, после чего мы продолжим разговор в более непринуждённой обстановке. Итак, что вам известно об этом человеке?

— Если вы знали и не сообщили… — прошипел Бравил.

Проняло даже сына управляющего — мучимый неизвестностью, он последовательно переводил взгляд с неожиданно посуровевших гвардейцев на своего отца и далее на перепуганных крестьян.

Коренастый бородач шумно сглотнул и вдруг торопливо, словно боялся, что в самый последний момент решимость его оставит, вскричал:

— Никто он! Никто, приблуда! Два года тому прибился, ну! У всполья поселился, вдову пригрел. Знахарствовать стал, травничать, сироту вон в ученицы взял…

— А между делом читал проповеди? — жестко добавил Эйдон.

Коэн побледнел и, заикаясь страха, затараторил вслед за барадачом:

— Н-н-не читал! Не читал! Х-х-хворых поднимал, эт-т-то было, да. Н-н-нечисть р-разную они вместе от-от-отгоняли с ученицей-то е-е-евойной. Много её стало, нечисти-то, а охотники ещё к-к-к-когда придут…

Эйдон набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. Слишком легко перегнуть палку, и тогда от крестьян им больше ничего путного не добиться — а их помощь ещё могла пригодиться.

— Этот человек вас обманул. Вашей вины в этом нет, если, разумеется, вы не станете лгать, чтобы выгородить мертвеца. Помогите установить все факты, и тогда вашей деревне ничего не будет угрожать. Как и Формо, — после небольшой паузы добавил он.

С плеч крестьян слово упала тяжелая ноша. Впрочем, само большое облегчение испытал никто иной, как управляющий Бравил, которого наконец перестало трясти.

— Эта ученица, — продолжал Эйдон. — Она осталась в деревне?

— Она-то? Да вон лежит, — буркнул низкорослый крестьянин. — Суо звали. Радовались ещё за неё все. Суо-то с детства чудов всяких видела; думали девка в уме повредилась. А потом этот-то пришёл, сказал, что сила у ней есть, чудов всякий видеть, значит. А там, — он указал на русоволосого парня, — Там жених её лежит. По весне думали свадьбу сыграть, а тут вон оно как вышло-то, ну.

Стоило ему договорить, как Мартон на мгновение закрыл глаза, заиграл желваками. Когда же он снова посмотрел на капитана, взгляд юноши переполняла холодная ярость.

— Можете идти, — вздохнул Эйдон. — Возвращайтесь в предместья. Ждите нас и не позволяйте никому приближаться к тому месту, где вы обнаружили тела.