Связанные Долгом

Я услышала открывающуюся дверь и шаги Данте позади меня. Он догнал меня и схватил за запястье, останавливая.

— У тебя отвратительный характер, — прорычал он.

Я подняла на него глаза.

— Это твоя вина.

— Этот брак всегда был по логическим мотивам. Я же говорил тебе об этом.

— Но это не означает, что мы не можем попытаться превратить его в настоящий брак. Не существует таких логических мотивов, по которым мы не должны спать друг с другом. Ты спал с проститутками, так почему не можешь спать со мной?

— Потому что я был зол и хотел кого-нибудь трахнуть. Я хотел, чтобы это было грубо и жестко. Я не искал близости или нежности, или чего бы то ни было, что нужно тебе. Я получал удовольствие, а затем уходил. Того, чего ищешь ты, я дать не могу. Та часть меня, которая была способна на это, умерла вместе с моей женой, и она не вернется.

— Ты не можешь знать, чего я хочу. Может быть, мы хотим одного и того же, — прошептала я.

— Я по глазам вижу, что это не так, — усмехнулся он. — Ты хочешь заниматься любовью, но я не могу тебе этого дать. Я жажду обладать тобой, владеть безраздельно, но не по тем причинам, по которым ты хочешь меня. Я бессердечный ублюдок, Валентина. Не старайся разглядеть во мне что-то иное. Деловой костюм и бесстрастное лицо — тонкий слой, скрывающий чертову бездну в моей душе и сердце. Не пытайся подсмотреть, что находится под ним: то, что найдешь там, тебе не понравится.

Я была слишком ошеломлена, чтобы ответить, вместо этого стояла и смотрела, как он возвращается в свой кабинет.

* * *

Остаток дня я провела, обдумывая свои возможности. Эмоциональной привязанности Данте не хотел. Ему даже нежность не нужна. Грубо и жестко — так он описывал секс, за которым шел к проституткам. В одном он был прав. Это было не то, чего я хотела, но за эти годы я узнала, что иногда нужно согласиться на меньшее зло, чтобы достичь хоть какого-то подобия счастья.

Я хотела заниматься сексом с Данте, может, и не таким образом, как он обрисовал, но кто сказал, что так мне не понравится? И он точно не говорил, что будет обращаться со мной грубо. Данте всего лишь сказал, что я не должна ожидать от него флаффа и и проявлений любви. Я смогу это пережить, ведь так?

Мне хотелось быть для него желанной. И, кто знает, вдруг это будет так же прекрасно, как быть любимой им.

Приближалось время обеда, но я испытывала совсем не тот голод, когда торопливо, прежде чем смогла бы передумать, раздевалась в нашей спальне и надевала халат. Голой пройтись по дому я бы не смогла.

Мой желудок крутило от нервов, пока я спускалась вниз в кабинет Данте. Постучав, на этот раз я подождала, когда он разрешит мне войти, потому что не хотела с борьбы начинать эту попытку соблазнения, даже если вчера наш спор в спальне сильно меня завел.

Данте открыл дверь, не вымолвив ни слова, его холодные глаза скользнули по моему телу. Я задумалась, может ли он определить, что я голая под тонкой тканью халата?

— Можно войти?

Он отступил, пропуская меня внутрь. Я услышала, как закрылась позади дверь, а затем Данте прошел мимо и обернулся ко мне с вопросом.

— В чем дело?

— Я приняла решение.

— Насчет чего?

Я распахнула свой халат.

— О нас. О сексе.

Глаза Данте потемнели. Сжав зубы, он покачал головой и начал отворачиваться.

— Тебе нужно уйти.

— Не смей отворачиваться. Взгляни на меня. Данте, я думаю, что заслуживаю хотя бы этой маленькой любезности.

От мужа волнами исходило напряжение, когда он все же повернулся ко мне. Он смотрел, но не приближался и на этот раз не делал вид, что я невидимка. Его голубые глаза блуждали по моему обнаженному телу.

Мои соски затвердели в прохладном воздухе кабинета, но я не запахнула свой шелковый халат, несмотря на непреодолимое желание укрыться от холодного исследования Данте.

Его взгляд задержался на вершине моих бедер немного дольше, чем на остальных участках тела, и меня озарила робкая надежда. Сколько же у него контроля?

— Я для тебя кто? Жена?

Его блондинистые брови сдвинулись.

— Конечно жена.

В его голосе я услышала что-то, чего не смогла понять.

— Тогда заяви свои права, Данте. Сделай меня своей.

Он не шелохнулся, но его глаза скользнули вниз к моим возбужденным соскам. Этот взгляд был почти осязаем, как призрачное прикосновение к моей обнаженной коже, но этого было недостаточно.

Я вновь хотела ощутить его пальцы между моих ног, хотела почувствовать их каждым дюймом своего тела, хотела кончить так, чтобы забыть все свои проблемы.

Я не была попрошайкой. Я знала, что почти уложила Данте, видела это в очертании его напряженных плеч, в голодном взгляде. Я жаждала сегодня вечером заняться сексом.

— У меня тоже есть потребности. Ты бы предпочел, чтобы я нашла себе любовника, который освободит тебя от обязанности прикасаться ко мне?

Я не была уверена, что у меня хватит на это духу. Нет, я знала, что не смогу, но эта провокация была моим последним шансом. Если Данте не среагирует и на это, то не представляю, что еще можно сделать.

— Нет, — произнес он резко, и что-то злое и собственническое пробило его идеальную маску.