Связи

– Люди всегда зависят от других людей, чем бы ни занимались. На этом выстроено все человеческое общество, – Октавиус пропихнул камень под тонкую бледную кожу советника и подумал: «Ему стоит почаще бывать на солнце. Нехватка витамина Д вызывает нервозность».

– Хотел бы я быть свободным ото всех этих пут, – вздохнул Эфил.

– Не сомневаюсь, советник. Иногда близкие больше тяготят, чем радуют. Накапливаются претензии, все кажется невыносимым. Но стоит лишь немного отдохнуть друг от друга – и все возвращается на круги своя, правда? Иначе люди не смогли бы поддерживать отношения длительное время.

Эфил промолчал, печально глядя в пространство.

– У меня одно требование. Передайте, пожалуйста, остальным, – Октавиус стянул шов и обрезал нить. – Если наше предположение верно и Киношник действительно провел в заброшенном городе все эти годы, то он оставил после себя достаточное количество следов. Мне нужны все детали, чтобы понять с какой личностью мы имеем дело.

– Будет сделано, – Эфил посмотрел на свежий шов и поморщился. Камень выпирал под кожей, как опухоль.

– Будет болеть. Но это лучше, чем отправиться в такое место совершенно беззащитным. Потом, когда все закончится…

«Если это все закончится…» – одновременно подумали оба. Хотя какой-то финал в любом случае должен быть. Пусть такой, которого им не пережить.

– …камень можно будет извлечь. Но останется небольшой шрам.

– Если по итогу этой истории весь мой урон сведется к небольшому шраму, я буду рад до смерти, – не удержался Эфил.

В процедурную шагнул Томуш. За его спиной Деметриус корчил восхищенные рожи и показывал на него пальцем: «Круто!» Изменения во внешности Томуша действительно могли впечатлить даже менее падкую до мужской брутальности персону. Больше не скрытая объемной одеждой, его кажущаяся грузность обернулась сверхразвитой мускулатурой. Он стянул волосы в хвост и заменил очки на контактные линзы, открыв резкую линию скул и ледяные, пронзительно-голубые глаза. Обернувшись, Томуш с отвращением посмотрел на Деметриуса.

– Я вижу ваше отражение в оконном стекле.

Нисколько не смущенный, Деметриус одарил Томуша широкой улыбкой, продемонстрировав острые обточенные клыки.

– Я вызвал пилота, – продолжил Томуш. – Он уже должен был прибыть.

Погруженные каждый в свои эмоции, они поднялись на крышу здания к вертолетной площадке.

Наблюдая, как лопасти вертолета раскручиваются, набирая достаточную для взлета скорость, Октавиус попытался вычистить из головы все обрывки предыдущих мыслей, подготовить ее к продолжению работы. Подкрадывался рассвет. «Воскресенье, – усмехнулся Октавиус сам себе. – Выходной». Странно, но он давно не чувствовал себя настолько на своем месте. На смену сонному оцепенению пришла бодрость. Дьобулус был прав. Он всегда прав, старый уродец.

В вертолете Деметриус стянул куртку и с обожанием посмотрел на свое предплечье, перевитое зелеными и красными змеями.

– Как тот мужик аккуратно зашил. Даже моя новенькая татуировка не разошлась.

– Татуировка?! – взвился Эфил. – Деметриус, ты в своем уме? Ты вообще осознаешь, что ты главное официальное лицо страны? Мало твоих клыков, которые приходится постоянно маскировать?

– Кто бы говорил. Ты вообще ходишь в платье.

– Это традиционная одежда для моей должности!

– Если у чего-то есть подол, это платье. И потом, ты же не возражал против пирсинга.

– Твой пирсинг в таком месте, где его никому не видно.

– Почему же, многие видели мой пирсинг, – ухмыльнулся Деметриус.

– Меня не интересует, сколько народу видело твой пирсинг, – отрезал Эфил. – Я женат.

– Ты был женат. Твоя жена бросила тебя, потому что ты пидор.

– Я – БИСЕКСУАЛ! – завопил Верховный советник, меняясь в лице. – У нас были прекрасные отношения с женой, и были бы дальше, если бы ты все время не вмешивался!

– Ага, ее дети даже стали называть тебя папой.

– Это мои дети! – взвизгнул Эфил.

– Это она тебе так сказала?

Над головой советника снова заструился отчетливый дымок.

– Я никогда не прощу тебя за то, что ты испортил мои отношения с женой!

– Ты сам их испортил. Ты ей изменял со второго года брака.

– Это вообще не подлежит обсуждению! Это моя личная жизнь!

– И моя тоже, – прыснул Деметриус.

Томуш подергал за дверь.

– Пожалуй, я выйду здесь.

Они замолчали. Деметриус смотрел в окно, на свою еще спящую страну, и улыбался. Настроение было самое беззаботное.

10.

[5:45, воскресенье. Зал совещаний]

Илия бросил взгляд на часы.

– Без четверти шесть. Ночь на исходе. С одной стороны, надо бы разбудить Джулиуса. С другой стороны, в воскресенье каждый хочет поспать подольше.

– Не будите его, – взмолился Медведь.

– Объективно говоря, он совершено бесполезен, – пожал плечами Октавиус. – Пусть спит.

– Дьобулус, какова вероятность, что наш враг там, куда мы отправили правителя? – спросил Илия.

– Нулевая. Он сосредоточен на происходящем здесь, в Торикине. С чего бы ему сидеть в Ийдрике.