Связующие нити (СИ)

Это всё позади, — а на переднем плане фрагмент тротуара, другая лавка, поближе, на которую были положены игрушечная пластмассовая машинка и форма для куличиков в виде морского конька. С этими игрушками у Тристана были фотографии, и, судя по датам позади карточек, он играл ими как раз когда ему было четыре. Сам четырёхлетний Трис был нарисован в профиль, — ещё такой курносый, с верхней оттопыренной губой, внимательно и осторожно смотрящий на стрекозу. Стрекозу держал на указательном пальце его отец, он присел на корточки рядом с сыном, и, улыбаясь, смотрел на него. Мать стояла позади Триса, слегка наклоняясь и касаясь одной рукой его плечика, а второй готовясь шутливо эту стрекозу спугнуть. И тоже улыбалась. Родители Тристана, такие молодые, обоим чуть больше двадцати лет, ещё сами казались счастливыми как дети, — от своей любви, от того, что у них был сын, от того, что было так солнечно и эта стрекоза с хрустальными крыльями села на палец.

Было много солнца, было яркое ощущение лета и тепла. Лёгкая одежда, лёгкая обувь, лёгкий ветерок, погнавший облачко одуванчиков с газона.

Я поняла — я нашла… мгновение.

Это было такое приятное опустошение, что я, подсев к окну мастерской, долго полулежала на подоконнике, смотря в сторону раскидистых клёнов парка. И ни думала ни о чём, только чувствовала, насколько же мне сейчас тоже — легко, тепло и солнечно.

Потом, когда время подходило к шести часам, я натянула на планшет лист и оставила его высыхать до завтра. Завтра мне предстояло начать долгую и кропотливую работу по воплощению этого мгновения. Настоящему, фотографичному, чёткому как в жизни.

Дома я нашла записку от Триса: "Где ты? Я волнуюсь", но самого его дома не было. Заглянув в холодильник, решила сходить в магазин. Если Тристан не вернётся к моему уходу, то мне тоже придётся объяснять ему всё запиской. К восьми вечера был готов плов, салат из свежих овощей, и маленькие десертные булочки с кремом. Я разошлась так, как на праздник, но праздник этот я отмечала за столом в одиночестве. Где он сам был? Когда спал в конце концов?

"Я не приготовила ужин, но приготовила завтрак. Меня не теряй — я взяла в агентстве выходные, рисую в мастерской, а ночи провожу у Геле. Завтра надеюсь тебя застать!", — приколов записку к доске объявлений, я, прежде чем уйти, аккуратно вернула оригиналы фотографий в альбом, и снова положила его на шкаф.

Глава 39.Рубежи

Мои внутренние часы стали сбиваться с привычного графика, — мне было очень трудно в понедельник с утра включиться в работу с учениками. Но я это сделала — мне стало казаться, что даже в преподавании у меня проснулось вдохновение, я за один урок умудрилась дать информацию трёх уроков, но всё более сжато и больше по существу, — ручки только шуршали от напряжения. Даже самой мне с трудом верилось, что всё складывается как нельзя лучше — и необходимые слова быстро находятся и репродукции в альбомах тоже.

— Всё. Что кто не успел записать — списываем у прирождённых стенографистов.

— Да, после сегодняшнего, леди Гретт, самой за мольберт духу не хватит сесть…

— Почему?

— Да, это здорово, — поддержала другая девушка, — просто у нас после просмотра таких картин, ну… как бы это…

— Опускается всё!

— Подождите уходить. Объясните, я не понимаю, что вы имеете ввиду?

— Они такие все великие, все те художники, что вы в "ахр" рассказываете. Картины у них крутые, куча всяких смыслов там… глубоких, философских, за жизнь. А я как на свои рисунки посмотрю…

— Да, я тоже, как на твои посмотрю, так…

— Слушай, хватит прикалываться. Скажешь, нет что ли?

— А то. Полный класс классиков, — один насмешливо стал тыкать пальцем наугад, — вот будущий Моркуа, вот Патесс, а вон та круче самого Альберта Кита картины пишет!

— Что о них говорить, даже на местных художников посмотришь, — начинаешь думать, зачем вообще кисточку в руки взяла.

— Да это сейчас, а потом мы будем круче всех. Вот поступим, выучимся и утрем нос…

— Так, ребята… — я прервала начавшуюся дискуссию, потому что мне всё стало понятно. — Что‑то вы не туда зашли. Творчество это не спорт, не игра и не книга рекордов. Зачем вам это нужно?

— Да вы что, а как же не сравнивать? Как же не превзойти? Так и роста не будет.

— Никто не говорит, что не нужно самосовершенствоваться, но… не ради этого.

— Результат всегда должен быть. Зачем же тогда писать картину, например, если в результате не повесить её в каком‑нибудь выставочном зале, чтобы её видели зрители, оценили критики, были написаны отзывы, кто‑нибудь её купил…

— Если вы будете писать за этим, то вы будете заниматься чёрт знает чем, но только не творчеством.

— А какая разница? Тоже творчество.

Я насмешливо развела руками:

— Большая разница. Творить, как любить — это отдача самого себя, это наслаждение процессом создания, когда до тебя не было, а после тебя — стало. И то, что ты создал — всегда в дальнейшем живёт самостоятельно. Неужели можно создавать только ради одобрения критики и продажи? Неужели можно создавать, чтобы переплюнуть в мастерстве другого художника? Послушайте…