Свидание на Аламуте

– Упрямый, сука, как два ведра индейцев…

И он снова хрипло закричал в дыру:

– Махаб, отпусти девчонок! Мы тебя оставим в живых и даже не отберем Палец Старца! Я же знаю, ты эту реликвию с собой носишь!

– Замолчи, кяфир!!! – с истерикой в голосе отозвался снизу араб.

Засевший под прикрытием свинца ассасин начал швырять бомбочки в приближающийся бугор. Данила делал апрош противнику. Бомбочки рвали землю, поднимали в воздух снопы битых камней: ассасин пытался остановить Данилу – Энергетический Танк. В этот момент не только курган из свинцовых плит, но и часть уцелевшей эстакады вдруг затрещала и покрылась изморозью; затем последовал утробный звук – грохот. Эстакада обрушилась, а из воронки за завалом взлетел в воздух фонтан осколков от ледяной бомбы. Все. С последним ассасином покончила Белая Смерть, выйдя к нему за спину и вонзив стрелу заморозки прямо в спину.

Заратустров перекрестился, с тоской посмотрел в небо, стремительно затягиваемое тучами, и снова приник к микрофону:

– Слышишь, Махаб, ты поставил не на ту девку.

– Я тебе не верю, кяфир!!!

– Тогда, черт тебя подери, почитай вот это…

С этими словами полковник вынул из-за пазухи том в переплете из телячьей кожи и небрежно швырнул в черный провал. Со стороны могло показаться, что он действует совершенно необдуманно…

Но это было не так!

Майя, лежащая на металле пола щекой, обессилевшая и чувствующая ноющую боль во всем теле, внезапно ощутила: он нагрелся! Он был теплым. И из чрева этой страшной шахты, откуда только что вылез окровавленный араб, доносились густой рокот и неясное клокотание.

Махаб ждал этого подарка. Майя совсем не удивилась, когда порхнувшая сверху, точно большой белый мотылек, книга тут же очутилась в его руке. Он раскрыл ее и начал жадно ворошить: страницы скрипели, как фольга.

– Это очень старая книга, Махаб! – донеслось из переговорного устройства. – Переплет еще старше; в правом углу ты найдешь вышитый золотой парчой знак Аламута. Такой же, как первые улльры, – треугольник с крестиком! Но листы в ней моложе… Ты меня слышишь, Махаб? Эту тетрадь вел Костя Ассар, один головастый офицер НКВД. А вел он ее по другой книге, той, которую ты сейчас читал, по книге самого ас-Саббаха! Так вот, там – матрица… матрица рождения Невест, которые могут дать нового Старца… Посмотри внимательно, Махаб. И ты увидишь, что по матрице ты выбрал не ту Невесту.

Махаб посмотрел вверх. Потом по сторонам. Он кого-то искал глазами. Араб оскалил зубы и закричал с отчаянием:

– Я все равно не верю тебе, грязный кяфир!

– А что тут верить? – невидимый Заратустров саркастически рассмеялся. – Это же математика, Махаб… Посмотри года! На девятом поколении код приходит к совокупной десятке, на десятом… единица родит единицу! А десятое, с прибавкой Ключа Горы, цифры 27, дает 1995 год. Та, которую вы вывезли из России, родилась как минимум на пятнадцать лет раньше! Я могу тебе ее документы скинуть, Махаб!

Но, видимо, страшный смысл слов, сказанных полковником, уже и так дошел до араба. Он бешено листал, рвал тетрадь, и вот, словно насытившись, отшвырнул ее – прямо в сторону лежащей Майи. С губ искаженного гримасой рта капала слюна.

– Я не верю тебе, кяфи-и-и-ир! – закричал он протяжным воем.

Махаб выхватил револьвер и начал стрелять вверх, яростно, с отчаянием, с остервенением.

Раз… два… три… четыре… Пять! И пустой щелчок.

Револьвер РС рассчитан только на пять патронов. Никакая сила древней магии не способна изменить емкость барабана.

Заратустров инстинктивно отстранился от провала, в который почти свесил седую стриженую голову, и досадливо поморщился: конечно, он же забыл… Силовое поле, натянутое над дырой стоящими рядом Иваном и Данилой, ловило пули, и они шлепались в него, как твердые комочки майских жуков в ветровое стекло автобуса. Полковник оборонил в переговорное устройство:

– Махаб, отпусти девчонок, а?

В это время над Аламутом раскатился дробный вертолетный грохот. Черная винтокрылая машина с хищным профилем – легендарная «Черная акула» – садилась на каменную площадку между Главным корпусом и домиком РЛС. Отъехала в сторону дверца, и два человека в камуфляже без знаков отличия ловко выгрузили на щебень инвалидную коляску; катить ее по каменным грядам скалы было невозможно, поэтому люди подхватили кресло-каталку и понесли – бегом. В кресле же, заботливо укрытая красно-синим пледом до колен, сидела старая женщина. Ее редкие седые волосы трепал ветер, одутловатое лицо темнело пятнами некогда сгоревшей и пересаженной кожи. За креслом, опасливо пригибаясь от вращающихся винтов, бежал худощавый человек в таком же камуфляже, только надетом небрежно, человек с пятидневной небритой щетиной на впалых щеках.

Полковник, кряхтя, поднялся на ноги, отряхнул форму и проговорил:

– А вот и главный свидетель обвинения… прибыл! Доброго здоровьичка!

Это он сказал небритому, который обогнал несущих кресло людей, подбежал к полковнику и, бросив: «Привет!» – первым делом осведомился:

– Ребята, выпить у кого-нибудь есть? Ни капли во рту уже второй день…