Свидание на Аламуте

– Так вот, шаманы о том проведали. Думаю, кто-то из самых старых шаманов, скорее всего, тот самый верховный мурга Казанчиль-оол… Он, кстати, тувинец по паспорту. И у него там большой род! Жаль, что мы его упустили, ушел в Китай, но все равно рано или поздно вернется. Так вот, Казанчиль предложил эту схему с Принцессой Укок. Парнишка с топором, напавший на академика, – это было так, разведка боем, попытка посмотреть, какой шум подымется. А потом они активировали уже настоящего шамана, который у них давно в Новосибирске обретался. Можно сказать, это была агентура, постоянно «ведущая» нашу Принцессу Укок… мумию то есть. Там в ход уже пошли мощные силы: камлание, вызов царя подземного мира Эрлик-хана при посредничестве Абраксаса. Планировали сначала осуществить вселение Эрлик-хана в это чудо в перьях, потом… потом шаман «зацепил» Людмилочку во время ее визита и повел. Ну, а дальше все просто: во время пожара бренное тело окончательно сгорело, остался эгрегор Эрлик-хана, способный принимать образ этого нашего друга. На шаманском сходе в Куюсе…

– Где?

– На Алтае это, – отмахнулся Заратустров. – Летали мы туда… с одним старичком! Так вот, там они сход провели и окончательно проработали детали. Мумия Укок безусловно имела египетское происхождение. Сейчас даже наши историки признают, что эта мадам в свое время пришла на Алтай из Месопотамии, со всем барахлом и свитой. Вроде как дочка египетской царицы и ее начальника стражи… Так вот, они порешили, что эту мумию можно оживить, а точнее, влить в тело Людмилы только на том самом месте, где похоронены ее предки. В пирамиде. И друг наш Алехан с его царской кровью должен был быть использован как вместилище для Эрлик-хана, эгрегор которого совокупится с эгрегором Принцессы Укок в теле Людмилы… Девушку после этого планировали тайно доставить на Алтай, где она бы родила, а обладателя царских кровей банально зарезать – не нужен более. В общем, такая вот восточная дичь. В принципе, это была сильная штука! Но шаманы – не ассасины, они попросту наняли местных бандитов, чтобы те доставили «сырье» к «месту изготовления». Остальное вы сами знаете… как сорвали им эту красивую церемонию.

– Давайте выпьем, а?

– Давайте… Берите тофу, голубчик, это прекрасная закуска. Тем более к китайской водке.

– Это свинина?

– Бог с вами, родной. Не угадаете.

– Лосось?

– Это соевый творог.

– Ни черта себе! Ваше здоровье…

– Скорее уж, ваше! Время дорого было, поэтому я вас раньше из госпиталя-то и выдернул. Как раз получили сведения, что вторая инициация на Аламуте готовится. Но вы молодец! Мириам Эрдикюль была очень сильным… специалистом, скажем так. Род ее идет от самого аль-Бартуха, основателя Биз-а-Джаль-Таар, ордена Истребителей Магов. Видно, она расслабилась… Она долго говорила, да?

– Да, – мрачно бормочет Медный, упершись взглядом в салфетку, алую, как сама кровь. – Она много… много говорила… приказала цыганкам танцевать.

Полковник хмыкнул.

– Ну, я так и думал… Типичная ошибка всех маньяков и психов: я сначала прочитаю тебе мораль, а потом уже прикончу! А может, она напоследок хотела убедиться в том, что Мирикла и Патрина действительно обладают секретом танца вращающихся дервишей… Того самого, который создает Точку Сборки и изменяет параметры пространства. А тут и вы! Молодцом. После этого пробовали предметы силой мысли двигать?

– Нет, – еще более мрачно отвечает Медный, гипнотизируя глазами хрустальную рюмку; не справившись, он берет и просто допивает ее.

– А зря. Вы наконец дошли до уровня ваших «студентов», которым завидовали. Ну что, еще по маленькой?

Медный выпивает водку, как воду. Заратустров смакует, закусывает салатом доу-я, в котором желтеют кукурузные зерна и темнеет проращенная соя. Полковник откидывается на спинку диванчика, заведя руки за голову.

– Вот вы знаете, Андрей Юрьевич, что узор на этих вазочках-то ни разу не повторяется, а? В Древнем Китае каждый мастер знал: если он хоть раз схалтурит, сделает под копирку, то с горы праведников Линь-Ху придет Дух Небрежности и откусит ему голову… Так и у нас, гм.

Заратустров внимательно рассматривает поникшего Медного. Потом роняет небрежно:

– Андрей Юрьевич… может, вам влюбиться, а? Смотрите, какая там официанточка. Метиска… Китай и наша славянская кровь. Ножонки тоненькие, лодыжечки двумя пальцами обхватите. А тельце – как у змеи, гибкое, а? Она же вам тапочки в зубах будет в постель таскать, как собака. Азиатки преданные… Не хотите?

Медный поднимает глаза на Заратустрова. В них – ни искорки.

– Я влюбился в Лунь Ву, – тихо говорит он, и его палочка противно скребет по тарелке. – Ее убил Махаб. Я встретил Мари Валисджанс. Ее зарезала Мириам. Я любил Олесю. Ее застрелили вы, Александр Григорьевич.

Полковник пожимает черными плечами. А что было делать, мол?

– Поэтому я не хочу, чтобы… чтобы была четвертая смерть. Видимо, такая моя карма. Нет. Не хочу.

– А чего вы хотите, Андрей Юрьевич?!