Свидание на Аламуте

– Кларембо Пятый, сеньор де Шапи, был дворянином из Шампани. В тысяча двести сорок четвертом, когда султан ас-Салих взял Иерусалим, он смог со своим отрядом бежать в крепость Крак де Шевалье в Сирии. Считается, что он там и погиб при осаде, когда в тысяча двести семьдесят первом ее разрушил султан Бейбарс Первый. Кстати… похоже, захудалый был дворянин, так как в тысяча двести тридцатом, во время неудачного шестого Крестового похода, он официально поступил на службу к английскому королю и с тех пор почти не появлялся во Франции. Так вот, Коггесхейл был в его свите. И поэтому много чего знал… Часть «Хроник» прямо описывает деяния славного рыцаря сэра де Шапей. Так переиначили его французское имя.

– Ну и что? Сигара хорошая… благодарю, Александр Григорьевич.

– Да не за что.

– Нет, послушайте, куда мы с вами едем? Я хочу…

Автомобиль, до того спокойно двигавшийся в левом крайнем ряду по Грейт-Истерн-стрит, вдруг с визгом пробуксовывающих колес нырнул в тоннель под Английским банком, на Ливерпуль-стрит, связывающую Финсберри и площадь Монумента. Наглое пересечение американским автомобилем сплошной линии разметки вызвало протестующие гудки, но полковник рассчитал точно – за ним сразу же сомкнулось плотное кольцо машин, и этот безумно рискованный при левостороннем движении маневр дал ему возможность больше не смотреть в зеркальце. Но Заратустров, кинув туда пару взглядов, тихо и счастливо засмеялся, разгладив тем самым морщины на пергаментном лбу.

– Мы едем в собор Сазорк, что у станции Лондон-бридж, – просто объявил он. – Там похоронены останки сэра Кларембо де Шапей, графа Бранмонтского, с очень хорошей датой смерти – тысяча двести восьмидесятый. Думаю, что это – не ошибка… Сэр де Шапей прожил хорошую жизнь. Жизнь в пятьдесят четыре года – по тем временам ой-ой как внушительно! Потомков он оставил мало, но… но, видно, оказал людям немало услуг, потому что о нем кое-кто позаботился.

Последние слова полковник произнес странным голосом. Тем временем «кадиллак» подплыл к высокому, в готическом стиле зданию с потемневшими от времени скатами куполов, черными от сажи кирпичными витыми узорами на фасаде и чугунными рамами стрельчатых окон. Майбах, когда машина остановилась, пыхнул сигарой и недоуменно посмотрел на Заратустрова.

– И что? Мы приехали, чтобы посмотреть могилу какого-то де Шапея? – ворчливо поинтересовался он.

Заратустров вздохнул и достал из кармана замшевой куртки пачку французских «Галуаз». Закурил, разогнав морщинистой рукой дым. Потом резко обернулся к Майбаху.

– Да, батенька, мне вот показалось странным, что господин де Шапей уцелел в тысяча двести семьдесят первом, когда Крак де Шевалье подвергли полному разрушению, потом спокойно жил еще девять лет. Причем ему дали мирно отъехать в Аккру, а после тысяча двести девяносто первом, когда храмовники и госпитальеры подписали капитуляцию перед мамлюками, останки сэра де Шапей аккуратненько выкопали да отвезли в Англию. Почет и уважение, да? Интересно, с чего бы… А личный архив славного крестоносца долгое время лежал в Национальной библиотеке в Париже. И только в тысяча девятьсот шестьдесят пятом он был возвращен потомкам де Шапея, по их личной просьбе, а затем… исчез. За большинство архивных бумаг Национальной библиотеке были отданы драгоценные карты Абу аль-Фида, арабского историка и географа. Эти карты долгое время считались утерянными. Историки не раз пытались добраться до этого чертового архива… Года три назад обнаружились какие-то потомки де Шапея в ЮАР и предложили некоторые документы. Британский музей выкупил их за два миллиона долларов, при посредничестве некоего Итало-французского банка. Но самолет, на котором везли бумаги, упал в море, вроде как из-за неисправности. Темная история… Впрочем, можно догадаться, где он, этот архив, сейчас лежит.

– Где? – алчно спросил издатель, который уже ерзал на месте, не замечая, что сыпет пепел и себе на брюки, и на кожаное сидение.

– Скорее всего, в стране надежных сейфов. В Швейцарии, – рассеянно проговорил Заратустров. – Ибо посредником в переговорах между библиотекой и наследниками де Шапея участвовал один человечек… я вам о нем говорил.

Он помолчал, выдерживая эффектную, почти сценическую паузу, и закончил:

– Робер-Антуан де Вуаве. Глава Итало-французского банка, он же – магистр Европейской ложи Ордена ассасинов.

Собор Сазорк был обнесен надежной решетчатой оградой из хорошей, полированной меди. Как подумал Майбах, в России такая ограда долго бы не простояла, даже под охраной десницы Господа. Пики ее оказались заботливо укрыты блестящими колпачками. Около ограды, напротив нескольких малолитражек, одной из которых был модный «мини-купер» с белыми полосами на черной крыше, переминалось с ноги на ногу несколько подозрительно стреляющих глазами и небрежно одетых мужчин. Кто это – издатель не знал, но понял, что явно не туристы.