Свидание со смертью

— Ну и пусть мотает, — вымученно усмехнулся Игорь, аккуратно припарковываясь. — Конечный результат того стоит.

— Это точно, стоит. — Ответная улыбка Бориса была не менее вымученная. — А чего ты остановился?

— Так приехали. Вон он, дом номер шесть. Квартира-то какая, не забыл?

— Одиннадцатая. Ну что, брат, пожелай мне удачи.

— Удачи, брат, — серьезно ответил Игорь. — Давай я хоть цветы подержу, пока ты выкарабкаешься.

— Не, я сам. Просто у твоей машины посадка слишком низкая. Ну что это такое, словно задом по дороге скребешь. — Борис неловко выбрался из машины. — Ф-ф-фу. Ну все, я пошел.

И, махнув Игорю букетом, Борис развернулся и направился к подъезду.

Нина посмотрела на часы. Ну вот, уже без трех минут четыре. У нее все готово: чай заварен, ваза с фруктами на столе, в доме порядок и чистота… ну, относительный порядок — стол разложен и швейная машинка стоит в полной готовности. Ася Семеновна права, пусть Борис видит, как она на жизнь зарабатывает. Зато сама Нина выглядит безупречно — она не удержалась и в который уже раз подошла к большому «ростовому» зеркалу. Вот именно, безупречно! Прическа, макияж, платье, туфельки… как это Мэри Поппинс говорила: «Леди Совершенство»? Именно так и есть!

Коротко звякнул дверной звонок, и Нина поспешила в коридор. Распахнула дверь и сразу отступила назад, давая Борису возможность пройти в квартиру. Он прижимал к себе целую охапку роз. Господи, вот ведь глупость какая, такие деньжищи на цветы тратить! Ведь этот букет стоит столько… хотя, кто же знает, сколько он стоит? Уж, по крайней мере, Нина не знает. В любом случае слишком дорого.

— Ну, здравствуй, что ли. — Борис неловко протянул ей розы.

— Здравствуй. — Нина осторожно взяла букет и удивилась. — Не колючие.

— Так это… в магазине все шипы срезали. — Он вытер вспотевший лоб освободившейся рукой. — Я еще шампанского взял. «Дербентского» розового не нашел, но это тоже хорошее, итальянское. — Теперь Борис помахал граненой бутылью темно-зеленого стекла. — «Асти-Мартини».

— Шампанское… — Нина невольно улыбнулась. — А помнишь, мы как-то в кустах, из горлышка… — Она вдруг смутилась и торопливо попросила: — Поставь пока на стол. Я сейчас, только цветы пристрою…

А куда пристроить такую охапку? Вазы у Нины были, целых две: одна еще бабушкина, массивная, граненого хрусталя, но низкая и не слишком большая — в ней букетик астр хорошо смотрится. А вторую Нина уже сама покупала, подсмотрела у Лизы. Та любит поставить одну темно-бордовую розу в высокую, узкую, тонкого стекла вазочку, вот и Нина себе такую же вазу купила, хотя на розу для нее пока ни разу не разорилась. Допустим, сейчас в нее можно один цветок поставить, а остальные куда? В поломойное ведро? Другой подходящей по размеру посуды в доме нет. А, ладно, пока в тазу полежат, потом разберемся.

Нина пристроила большой эмалированный таз прямо в ванную, аккуратно сгрузила в него букет и открыла холодную воду, так не завянут, по крайней мере. А потом, может, Ася Семеновна заберет… в любом случае они с Лизой что-нибудь придумают. Она вытерла руки свежим полотенцем (а как же, полотенца и в ванной, и на кухне Нина тоже не забыла сменить) и поспешила к Борису. Тот по-прежнему стоял около стола с бутылкой шампанского в руках. По сторонам он не смотрел, сосредоточившись исключительно на Нине. Ей даже немного обидно стало — зачем, спрашивается, она до полуночи пылесосила и занавески стирала? Но взгляд мужчины выражал такое чистое, ничем не замутненное восхищение, что Нина невольно смягчилась. Все-таки правы были старшие подруги, когда говорили, что в первую очередь не квартиру надо в порядок приводить, а себя. И как хорошо, что Лиза настояла на салоне красоты!

— Ну, раз ты с шампанским, пойдем на кухню, что ли. — Она неловко кашлянула и указала на стол с разложенными выкройками и отрезами тканей: — Здесь у меня рабочая зона.

Борис, повинуясь ее жесту, бросил на стол короткий незаинтересованный взгляд и тут же снова уставился на Нину:

— Конечно, на кухню. Мы же не чужие, все-таки… — и тут же смутился, побагровел, лоб покрылся мелкими бисеринками пота. — Я не в этом смысле… то есть я хотел сказать… Нина, я не знаю… нет, честно, я просто не знаю… я в жизни так не волновался, просто ужас!

— Я и сама волнуюсь. — Глядя на захлебывающегося словами мужчину, Нина вдруг почувствовала себя взрослой и мудрой, ну почти как Ася Семеновна. И почти пожалела Бориса. — Не переживай ты так. Я не собираюсь портить тебе жизнь. Собственно, у меня никогда этого и в мыслях не было.

— Нина… — Борис шагнул к ней, нелепо выставив перед собой бутылку. — Ниночка… Я за эти дни много всякого передумал. Понимаешь, когда ты ушла, мне ведь и в голову не пришло ничего такого… А потом как-то все завертелось, работа, отец болел, я днем за баранкой, а по ночам документы лопатил… поставщики тоже, клиенты… Нин, я ночевал на работе, родителей не видел, не то что… а потом, когда разгребся немного, когда все устаканилось, то… я не знаю, как объяснить…

— С глаз долой, из сердца вон, — холодно улыбнулась она. — Понимаю.