Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

Мистер Эллсуорта оказался весьма утонченным молодым человеком, одетым в костюм кирпичного цвета. У него было несколько вытянутое бледное лицо с женственным ртом, черные длинные, как у художника, волосы, и семенящая походка.

Люка представили, и мистер Эллсуорта немедленно переключился на него.

— Подлинная старинная английская керамика. Восхитительно, не правда ли? Я просто влюблен в свои безделушки, знаете ли, мне бывает так грустно с ними расставаться. Всегда мечтал жить за городом и держать небольшую лавку. Изумительное местечко — Вичвуд, тут своя, особая атмосфера, совершенно особая.

— Вот что значит художественная натура! — пробормотала Бриджит.

Эллсуорта повернулся к ней, страдальчески взмахнув рукой с длинными белыми пальцами.

— Только не произносите этих ужасных слов, мисс Конвей. Нет, нет, умоляю вас. Не говорите, будто я смею претендовать на это. Вы же знаете, что я не держу ни костюмов из твида ручной выделки, ни побитых древних оловянных плошек. Я торговец, всего лишь торговец.

— Но ведь вы еще и художник, не так ли? — спросил Люк. — Я хочу сказать, вы, кажется, пишете акварелью?

— Боже, кто вам успел рассказать? — вскрикнул мистер Эллсуорта, стискивая пальцы. — Знаете, наш городок воистину удивительное место — ничего нельзя сохранить в тайне! Это мне в нем и нравится — полный контраст с большим городом, где царит жесткое правило: «Делай свое дело, а в чужие не лезь!» Сплетни, злословие и скандалы — в этом есть некое очарование, если, конечно, правильно все воспринимать!

Люк, оставив без внимания эту длинную тираду, ограничился лишь ответом на вопрос:

— Мисс Уэйнфлит сказала нам, что вы сделали несколько набросков с Эми Гиббс.

— Ах, Эми. — Мистер Эллсуорта отступил на шаг, задев локтем пивную кружку, стоявшую на столе. Бережно водворив ее на место, он добавил: — Действительно? А я уже и забыл про них.

Похоже, ему стало немного не по себе.

— Она была очень хорошенькая, — заявила Бриджит.

Тут к мистеру Эллсуорта вернулся его апломб.

— Вы находите? А мне она всегда казалась простушкой. Если вас интересует керамика, — обратился он к Люку, — то у меня есть еще парочка керамических птичек — прелестные вещицы.

Нет, птички Люка не интересовали, и он сразу осведомился о цене блюда.

Эллсуорта назвал сумму.

— Спасибо, — поблагодарил Люк, — но я, пожалуй, не стану вас лишать его.

— Знаете, я всегда испытываю чувство облегчения, когда мои сделки расстраиваются. Глупо, правда? И все же я готов уступить вам гинею. Вам оно понравилось, я ведь вижу, а для меня важно, чтобы вещь попала в руки истинного ценителя. И потом — здесь все-таки магазин, а не музей!

— Нет, не стоит, благодарю вас.

Мистер Эллсуорти провожал их до самого выхода, размахивая руками, которые, надо сказать, были у него омерзительными — очень белыми, и даже с каким-то зеленоватым отливом.

— Довольно гнусный тип, этот мистер Эллсуорти, — сказал Люк, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Весьма гнусный, — согласилась Бриджит, — к тому же у него не только отвратительные манеры, но и гадкая душонка.

— А зачем он вообще приехал в такую глушь?

— Я слышала, он занимается черной магией. Не то чтобы служит мессы в честь сатаны, но что-то в этом роде., Его привлекла репутация нашего городка.

— Господи Боже, так он как раз то, что мне нужно, — весьма неубедительно спохватился Люк. — Я же должен был поговорить с ним о всяких чудесах.

— Думаете? Что ж, он действительно знаток всякой чертовщины.

— Обязательно зайду к нему еще, — немного смущенно пробормотал Люк.

Бриджит ничего не ответила. Теперь они уже вышли из городка и свернули на тропинку, которая вывела их к реке.

Вскоре им навстречу попался маленький человечек с торчащими усами и глазами навыкате. Он выгуливал трех бульдогов, которым хриплым голосом неустанно отдавал какие-то команды:

— Нэро, ко мне! Нелли, оставь это! Брось, я тебе говорю! Огэстес, Огэстес, послушай…

Тут он замолк и, приподняв шляпу, поприветствовал Бриджит, затем с жадным любопытством уставился на Люка. Немного от них отойдя, он возобновил свои увещевания.

— Майор Хортон и его бульдоги? — припомнил Люк.

— Совершенно верно.

— Сегодня утром мы, кажется, повидали практически всех, кого наметили.

— Да, почти всех.

— Похоже, я привлекаю чрезмерное внимание, — посетовал Люк. — В английской деревне любого чужака видно за версту, — уныло добавил он, вспомнив слова Джимми Лорримера.

— Майор Хортон никогда не умел скрывать свое любопытство. Он глазел на всех уж чересчур откровенно.

— На нем прямо-таки написано, что он бывший вояка, — довольно раздраженно заметил Люк.

— Может, посидим немного на берегу? — неожиданно предложила Бриджит. — У нас полно времени.

Они удобно устроились на поваленном дереве, и Бриджит продолжила:

— Да, майор Хортон — типичный солдафон. Вы не поверите, но всего год назад его жена вертела им как хотела!

— Не может быть!

— Да-да! Я не знаю второй такой сварливой женщины. К тому же у нее было свое состояние, и она никогда не упускала случая это подчеркнуть.

— Бедный солдафон!