Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Деточка моя, ваша комната еще не совсем готова. Эмили как раз занимается ею. Знаете, что я собираюсь сделать? Я сейчас принесу вам чашечку чудесного чая! Это как раз то, что вам нужно после всех этих треволнений.

— Очень мило с вашей стороны, мисс Уэйнфлит, но я, честное слово, ничего не хочу.

На самом деле Бриджит не отказалась бы от крепкого коктейля, лучше с джином. Но она резонно рассудила, что на подобное угощение рассчитывать не приходится. А чай, пусть даже самый расчудесный, она просто не выносила, от него у нее сразу появлялась какая-то тяжесть в желудке. Мисс Уэйнфлит, однако, была уверена, что чай — как раз то, что требуется ее молодой гостье. Она засеменила из комнаты и вернулась минут через пять с подносом, на котором стояли две изящные чашки дрезденского фарфора, полные ароматного дымящегося напитка.

— Настоящий «Лапсанг Сушонг», — похвалилась мисс Уэйнфлит, вся сияя.

Бриджит, не жаловавшая китайский чай еще больше, чем индийский, выдавила из себя улыбку.

В эту минуту в дверях появилась Эмили, нескладная низенькая девица, к тому же явно страдающая от аденоидов.

— Избините, бисс, бы ибели б биду кружебные наболочки?

Мисс Уэйнфлит проворно вышла из комнаты, а Бриджит, воспользовавшись такой удачей, выплеснула чай в окно, едва не ошпарив Вонки Пуха, который с важным видом восседал на цветочной клумбе.

Кот благосклонно выслушал ее извинения и, вспрыгнув на подоконник, стал тереться об руку Бриджит, громко мурлыча.

— Красавец! — сказала Бриджит, погладив его шелковистую спину.

Вонки Пух выгнул хвост и замурлыкал еще громче.

— Славный котик, — пропела Бриджит, почесывая его за ухом.

Тут вернулась мисс Уэйнфлит.

— Боже мой! — воскликнула она. — Подумать только, вы сумели понравиться Вонки Пуху! Обычно он такой недотрога! Осторожно с ушком, милочка, оно у нас недавно болело и еще не совсем прошло.

Но предостережение запоздало. Бриджит задела больное место. Вонки Пух зашипел и ретировался — воплощение оскорбленного достоинства.

— Ах, милочка, он вас не поцарапал? — всполошилась мисс Уэйнфлит.

— Ничего страшного, — ответила Бриджит, посасывая косую царапину на запястье.

— Смазать йодом?

— Нет-нет, все в порядке. Не стоит беспокоиться из-за такой ерунды.

Мисс Уэйнфлит, казалось, немного огорчилась ее отказу. Бриджит, чтобы загладить неловкость, поспешно сказала:

— Что-то Люк не звонит.

— Не волнуйтесь, милочка. Мистер Фицвильям прекрасно сам о себе позаботится.

— Ах, он такой упрямый!

В этот момент зазвонил телефон. Бриджит бросилась к нему и схватила трубку:

— Алло? Это ты, Бриджит? — раздался голос Люка. — Я в гостинице. Можешь обойтись без своих, вещей до ленча? Потому что уже приехал Баттл — ты знаешь, кого я имею в виду…

— Офицер из Скотленд-Ярда?

— Да. И он хочет переговорить со мной прямо сейчас.

— Понимаю. Жду тебя после ленча, заодно расскажешь, что он обо всем этом думает.

— Хорошо. Пока, любимая.

— Пока.

Бриджит положила трубку на рычаг и передала мисс Уэйнфлит их разговор. Затем зевнула, прикрыв рот рукой. Возбуждение вдруг сменилось усталостью.

Мисс Уэйнфлит заметила это.

— Вы устали, милочка! Вам лучше прилечь — хотя нет, пожалуй, перед ленчем этого не следует делать. Я как раз собиралась отнести одной женщине кое-какую старую одежду. Это тут неподалеку. Может, хотите пройтись со мной? Дорога приятная — через поля, и до ленча вполне успеем.

Бриджит охотно согласилась.

Они вышли через заднюю дверь. Мисс Уэйнфлит надела соломенную шляпку и, к удивлению Бриджит, перчатки.

«Будто мы отправляемся на Бонд-стрит!»[277] — подумала она.

По дороге мисс Уэйнфлит мило болтала о разных деревенских пустяках. Они пересекли два поля, заросшую тропинку и вошли в густую рощицу. День был жаркий, и Бриджит наслаждалась тенистой прохладой.

Мисс Уэйнфлит предложила немного передохнуть.

— Сегодня очень жарко, так и парит. Наверняка будет гроза!

Бриджит молча кивнула, ее немного клонило в сон. Она села, откинувшись на склон холма. Глаза ее были полузакрыты, в голове роились обрывки каких-то стихов.

«Зачем в перчатках в жаркий день ты бродишь по полям? Никто любовью не дарит дебелых рыхлых дам»[278].

Нет это не совсем точно! Мисс Уэйнфлит совсем не рыхлая. И Бриджит изменила два слова, чтобы стихи подходили к случаю:

«Зачем в перчатках в жаркий день ты бродишь по полям? Никто любовью не дарит седых и тощих дам».

Мисс Уэйнфлит прервала ее мысли:

— Вам очень хочется спать, дорогая, не так ли?

Слова были сказаны обычным кротким тоном, но что-то в них заставило Бриджит насторожиться.

Мисс Уэйнфлит нависла над ней. Ее глаза горели нетерпением, язык осторожно облизывал губы. Она повторила:

— Вам очень хочется спать, не так ли?

На сей раз многозначительность ее тона не оставляла никаких сомнений. И тут Бриджит вдруг все поняла — в одно мгновение! — и тут же почувствовала страшную досаду на себя — на свою безмерную тупость!