Свидетель Мертвых

Стоял чудесный солнечный день, по небу величаво плыли огромные кучевые облака. Я знал, что Анора будет весь вечер занят похоронами жертв пожара, и мне следовало закончить свою работу на заводе хотя бы ради того, чтобы последних погибших можно было предать земле завтра. Это было самое малое, что я мог сделать для их скорбящих родственников.

Отало Занарин выглядела мрачной и измученной. Мы не разговаривали друг с другом. Я опускался на колени рядом с каждым из оставшихся погибших, касался лба с молитвой о сострадании к умершим. И каждый раз ответом мне были лишь боль и ужас. Никто из погибших не чувствовал вины, никто не хотел того, что случилось. Перед глазами у меня мелькали картины пожара, я слышал лязг металла, вой пламени. Расспросив последнего мертвеца, я выпрямился и сказал, не глядя на Занарин:

– Это был несчастный случай. Жуткая авария, но не умышленное преступление.

Отало Занарин сказала:

– Вам известно, сколько рабочих погибло, мер Келехар?

Я не стал поправлять ее, не стал настаивать на том, чтобы она обращалась ко мне как полагается, считая, что Занарин меня провоцирует.

– Очень много, – ответил я. – Но это ничего не меняет. Ужасный результат не всегда имеет ужасную причину.

– Тогда что произошло? – рявкнула она.

– Это вопрос к Свидетелю Парморин, – сказал я. – У мертвых нет ответов.

– Благодарим вас, мер Келехар, – ледяным тоном прознесла она. – Мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

И она пошла к Парморин, которая в это время изучала искореженные обломки воздушного корабля. Вместо того чтобы покинуть ангар, я последовал за ней.

Заметив Занарин, Парморин оставила свое занятие. Она ждала, сердито нахмурившись и скрестив руки на груди.

– Итак? – спросила она, когда Занарин подошла достаточно близко. – Вы нашли своего злодея-рабочего?

Занарин проигнорировала вопрос.

– Что вы обнаружили?

– Ничего, что свидетельствовало бы о применении механического устройства, – ответила Парморин. – А без него взорвать эйсонсар и остаться при этом в живых невозможно. Насколько мы поняли… – она склонила голову набок и вопросительно взглянула на меня, – …никто из погибших не признался в преступлении?

Я покачал головой.

– В одном из резервуаров с эйсонсаром произошла утечка, – продолжала Парморин, – и в какой-то момент вспыхнула искра. Эйсонсар очень легко воспламеняется, и мы не можем даже предположить, что породило эту искру. Взрыв разорвал «Превосходство Умвино» на части, горящие обломки металла разлетелись в разные стороны, и возникли три очага пожара.

Занарин молчала довольно долго – достаточно долго для того, чтобы рассерженное выражение исчезло с лица Парморин.

Я заговорил:

– Взрыв произошел совершенно случайно. Никто не хотел причинить вреда.

– Верно, – подтвердила Парморин. – Работа на авиационном заводе очень опасна.

Наконец, Занарин прошипела, скривившись, словно ей было больно говорить:

– Мы отразим это в нашем отчете для Амал’оталы.

Она небрежно кивнула Парморин, гордо выпрямилась и зашагала к выходу.

Мы с Парморин некоторое время стояли, глядя на обломки корабля.

– Иногда несчастные случаи действительно происходят, – сказала Парморин.

– И тогда расследовать просто нечего, – согласился я.

– Да, – повторила она, – преступления не было. Нам очень жаль, что отало Занарин потребовалось так много времени на то, чтобы понять это.

Я пожал плечами.

– А если бы она оказалась права?

Парморин ответила:

– Она была неправа и знала это еще вчера. Просто отало Занарин слишком горда, чтобы признавать свои ошибки.

Я вздохнул и откинул волосы со лба.

– А как насчет вашего расследования, Свидетель Парморин? Что вы скажете, когда будете давать показания под присягой?

– Правду, – ответила Парморин. – Это был несчастный случай.

Занарин, казалось, забыла о необходимости давать показания, но мы с Парморин отправились в Амал’тэйлейан и выступили перед верховным судьей Эримаром, поскольку Парморин обратилась ко мне с официальной просьбой поддержать ее. Неудача Занарин послужила важным доказательством правоты Свидетеля – так сказать, «от противного». Когда аудиенция была окончена, она поблагодарила меня и сказала:

– Нам кажется, что ваша роль в этом расследовании была еще более неприятной, чем наша.

– Это наше призвание, – сказал я.

Она сурово взглянула на меня.

– Эта чепуха не имеет ничего общего с вашим призванием; просто эта фанатичка, отало Занарин, принудила вас выполнять бессмысленную работу. Мы прекрасно понимаем, что произошло, и не нужно играть с нами в эти игры.

– Это неважно, – пробормотал я, чувствуя себя очень неловко.

– Почему? – воскликнула Парморин. Дар Свидетеля побуждал ее задать самый неприятный из всех возможных вопросов. – Потому что страдали при этом только вы?

– Мы не…

– У нас есть глаза, – резким тоном перебила она меня. – Вчера мы не раз замечали, как вы едва не падали в обморок. Ваш дар нельзя эксплуатировать подобным образом, и вы это знаете.

– Вы правы, – неохотно признал я. – Нельзя.

– Вам следует подать жалобу Амал’отале.