Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

В темноте хлопали дверцы. Мягко приседая на рессорах, разворачивались на Советской улице машины, устремлялись одна за другой к Никитинской, а оттуда – к Стромынскому шоссе. Измайловские ребятишки, вопя во все горло от радости, бежали по пыли вслед за ними. А батюшка, стоя на крыльце храма, все крестил и крестил удаляющиеся «Победы» и ЗИСы…

Станция Пионерская – Москва, ноябрь 1948 года

Сумрачный свет ноябрьского дня хлынул внутрь тесной хибарки. Заметив, что отец Иоанн не решается переступить порог, отец Сергий Орлов ободряюще усмехнулся:

– Ну, что застыл? Давай шагай.

И он шагнул. И тут же замер, пораженный тем, что увидел…

Это был настоящий музей преподобного Серафима Саровского. Нет, слово «музей» не подходит, – ведь музеи были посвящены антирелигиозной пропаганде, в них кощунственно выставлялись на всеобщее обозрение мощи, поруганные иконы и другие святыни. А здесь, в этой маленькой полутемной комнатке, реликвии саровского старца благоговейно сохранялись от внешнего мира. Они не были мертвыми, как музейные экспонаты. Они были живыми.

Батюшка тихо взял в руки поручи преподобного. Рукавички, мантия, скуфья… Увесисто звякнули заржавевшие от времени вериги… Неужели к ним прикасался святой?.. А вот это – обломок камня, на котором старец Серафим молился тысячу дней и ночей?.. Батюшка благоговейно прикоснулся к веригам губами, осенил себя крестным знамением. И словно почувствовал теплоту рук святого, его прикосновение – через век с лишним…

– А где сейчас мощи преподобного? – тихо спросил он.

– Да кто ж их знает. До войны были на Долгоруковской…

– …да, в храме Николая Чудотворца на Новой Слободе. Я видел их там в 38-м. А раньше они в Страстном монастыре были.

– …ну вот, а куда сейчас увезли – Бог весть…

С отцом Сергием познакомились в Московской духовной академии. Внешне он чем-то напомнил отцу Иоанну отца Александра Воскресенского, пятидесятилетие служения которого отмечали недавно, в феврале: такой же статный, длиннобородый, с проницательным, теплым взглядом синих глаз. Но жизнь отца Сергия была куда извилистее. Сын и внук священников, служивших в Акулове, он закончил Московскую духовную семинарию, но иереем не стал, а учился дальше: Варшавский университет и Киевский политехнический институт, потом долго работал в московских школах – учителем, завучем, а там и директором. Но тяга к Церкви в его душе крепла год от года, одновременно росло и раскаяние в том, что жизненный путь увел его в сторону. После открытия Троице-Сергиевой лавры поехал туда. И когда во время исповеди проговорил: «Просьбу отца не выполнил – не рукоположился. На мне грех», – вдруг услышал, как исповедовавший за соседним аналоем священник произнес: «Так что же тебе мешает? Знаний вполне хватит, иди сейчас».

28 июля 1946-го Сергей Васильевич был рукоположен во диакона, а 2 августа – во иерея. А вскоре стал едва ли не самым старшим по возрасту учеником на курсе Московской духовной академии…

Служить отец Сергий начал там же, где его отец и дед – в храме Покрова Пресвятой Богородицы в поселке Акулово. А узнав, что темой для дипломной работы отец Иоанн избрал житие преподобного Серафима Саровского, без лишних слов зазвал к себе в гости. Тут-то и выяснилось, какие сокровища хранятся в Акулове. Вид реликвий старца Серафима заворожил батюшку настолько, что хозяин, с усмешкой наблюдая за гостем, проговорил:

– Ну, пойдем, пойдем, а то еще немного, и ты жить тут останешься.

Отец Иоанн с неохотой вышел наружу. А отец Сергий, запирая дверь на большой замок, дополнил:

– Ты же не в последний раз все это видишь. Успеешь еще наглядеться и надышаться.

…В углу негромко пыхтел самовар. Со станции Пионерская то и дело доносились пронзительные свистки электричек. А два священника, 58-летний и 38-летний, тихонько прихлебывали из кружек кипяток и вели неторопливый разговор о том, что волновало их обоих.

– …я хорошо помню, как спрашивал у отца Александра о том, что это значит – то, что вдруг начались послабления Церкви. И помню, что он сказал: все эти радости, скорее всего, временны… – Отец Иоанн помолчал. – И ведь действительно, снова началось… Сборы на патриотические цели проводить запретили, духовные концерты вне богослужений тоже… Даже специальное постановление вышло о том, чтобы не превращать проповеди в уроки Закона Божиего для детей. На заем обязали подписаться. Новые храмы не открываются. Только Преображенскую на Ордынке вернули недавно…

– И то по личной просьбе Патриарха, – подал голос отец Сергий. – Она же приходским храмом Симанских была… Вот и забрали у Третьяковки склад…

– Разве что об арестах пока не слыхать…

– Слыхать, – снова отозвался отец Сергий. – Два месяца назад взяли владыку Мануила, архиепископа Чкаловского… Отцов Михаила и Валериана из Пименовского храма…

– Ну, тем более… Неспокойно от этого на душе. Неужели все опять, как двадцать лет назад?..

Отец Сергий перебирал пальцами седую бороду.