Свидетелей не оставлять

Норгулин наклонился над «малиновым пиджаком», взял за волосы, посмотрел в усатую кавказскую физиономию.

– Не тот. – Он отпустил волосы. – Ствол откуда, абрек?

– Не мой! Подбросили!

– Чего? – Норгулин залепил ему по уху.

– Нашел, – тоном ниже произнес кавказец.

И получил по второму уху.

– Ты, чурка поганая, из этого ствола хотел убить работников милиции… Лежи. Хватит, ребята, с него. Сейчас подошлю оперативника с понятыми.

В зале все было спокойно. Оперативники и собровцы досматривали посетителей.

– Есть что? – спросил Норгулин у оперативника.

– Два финаря, кастет, три коробка с анашой и пара ампул с отравой.

– Кто есть из наших?

– Кажется, никого.

Норгулин обошел бар, спустился вниз, осмотрел все закутки. Действительно, никого из тех, кого они искали, не было.

Он вернулся на второй этаж, кивнул бармену:

– Пойдем, дружище, переговорим.

Он отвел его в тесный кабинет, где были диван, письменный стол, несколько стульев, телефон и крошечный телевизор.

– Где Глен, Цыган, Снайпер и Матрос? – спросил Норгулин.

– Кто это?

– Ты чего, Коля, Глинского, Тейфера, Барабанова и Матросова забыл? Непорядок.

– У меня много кто здесь бывает. Всех не упомнишь.

– Запамятовал? – Норгулин сгреб бармена за грудки и швырнул на диван.

– Да вы чего?

– Ты что, припух? В мои враги наметился? Я тебя, как паука, раздавлю.

– Почему я их должен знать? Никого не знаю, – продолжать гнуть свое бармен. Не нужно было быть тонким психологом, чтобы понять – он нахально лжет.

– Я тебя сейчас в камеру суну, и ты оттуда не выйдешь.

– За что?

– За все. У нас в Октябрьском районе свободна вакансия насильника детей. Никак не можем найти. Ты для этой роли подойдешь.

– Вы шутите так? Я ничего не делал.

– А может, делал. Посидишь в изоляторе, пока мы разберемся. Там насильников детей обожают. Может, и выживешь.

– На пушку берете?

– В наручники и в ИВС эту дурилку плюшевую, – кинул Норгулин стоящему в дверях Неверову в маске. – И если он по дороге с лестницы упадет – беды большой не будет.

Неверов подошел к бармену и схватил его за шкирку.

– Но их правда не было сегодня!

– Где они могут быть?

– Не знаю!

– «Малину» держишь и не знаешь?

– Матрос с Андреем вроде бы к бабам собирались за город. Больше не знаю ничего.

– Кто может знать?

– Они особняком здесь. Их все боятся. Я под ними недавно стою.

– Что за чурка в красном пиджаке, который дал от нас драпу?

– Из Набережных Челнов. Вроде бы в бегах.

Зазвонил телефон. Бармен потянулся к трубке.

– Оставь, – придержал его Норгулин. – Хотя нет, возьми. Трубку так держи, чтобы я слышал.

– Але.

– Колян, это Глен.

Норгулин положил ладонь на микрофон и шепнул:

– Только ляпни что не то – на месте удавлю.

– Слушаю, Глен.

– Где Матрос и Снайпер?

– Не знаю.

– Если появятся – пусть бегут куда глаза глядят. Передай – эта тварь нас вложила, и менты приходили по мою душу.

– Эта тварь вас вложила, и менты приходили по твою душу.

– И смотри мне…

Затренькали гудки.

– Вот мать-перемать! – Норгулин с размаху саданул кулаком по столу…

* * *

– Как он узнал? – Рудаков прикурил от автомобильной зажигалки и вставил ее обратно в гнездо.

– Наверное, наши высветились, – предположил Норгулин.

– Надо через дежурного по городу сориентировать патрули.

– Уже сориентировали. Ищите молодого человека ста восьмидесяти сантиметров роста, худощавого телосложения. Во что одет – неизвестно. Особых примет нет. Может быть вооружен. Особо опасен. Примите меры к задержанию… Смех.

– Может, за машиной своей придет? – без особой надежды спросил Рудаков.

– Он что, совсем дурной? Он понял, что девчонка продала его, и теперь ляжет на дно или махнет из города.

– Да, смоется куда-нибудь в ближнее зарубежье – и пишите письма мелким почерком. В той же Грузии никто никогда его искать не будет. Они на наши запросы вообще не отвечают.

– Что ему делать в Грузии? – Норгулин погладил рулевое колесо. – Там же голодуха, пальба. Это не для него. Он двинет в дальнее зарубежье. И мы ничего не сделаем. Загранпаспорт у него есть. Если он не дурак, то проставит визу в пять минут, на худой случай найдет спецов, которые ее подделают, – этот штамп элементарно рисуется. И двинет за кордон не через Шереметьево-2, а через Борисполь или Звартнотц… Открой форточку, ты мне всю машину продымишь. Ты что, навоз куришь?

– Тоже мне, ценитель. Я курю американские сигареты.

– Это диверсия с их стороны. – Норгулин вдруг оживился. – Роман, есть идея! У Глена главный консультант по юридическим вопросам Альтшуллер. Ясно, он, может, с ним попытается связаться, попросит совета.

– Телефон на прослушку проставим?

– Времени нет, это такая тягомотина. Двигаем к нему, попробуем мозги вправить.

– Ему мозги можно только выбить.

– Из того, что рассказала Карина, следует, что Альтшуллер тоже при делах. В принципе его нужно арестовывать.

– Арестуешь его. Такой хай поднимется!

– Арестовать, может, и не арестуем, но надавить – вполне. Он тварь дрожащая. Когда увидит, что его дела плохи, сдаст нам Глена со всеми потрохами.

– Можно попытаться, – неопределенно пожал плечами Рудаков.

– Третий, ответь Первому, – заговорил Норгулин в рацию.

– Третий слушает, – послышался голос Васютина.