Свидетельница

— А, это? — демонстрирует трофей левый, — Да вообще не шокер, а игрушка. Хочешь, я тебя шугану? — шутливо набрасывается он на соседа, — А тебя шугану, хочешь?

— Да я сам себя таким бил. И даже мощнее, — гогочет коллега.

— Баба наплела в три короба. Мол, чуть не пытали ее. Пьяная.

— Да все понятно с ней.

Мы все еще никуда не едем. Я достаю из рюкзака шоколадку, которую заготовила для автобуса. Есть хочется.

— Паспорт взяла? — спрашивают полицейские.

— Да.

— Баллончик дома оставила?

— Оставила. Шоколадку хотите?

— Нет, — мотают головой они, — Спасибо.

Наконец, мы грузимся и трогаем. По радио наигрывает музыка. Мои сопровождающие настроены миролюбиво. Я иногда представляла себе, как бы это было, арестуй меня полиция, но как-то не думала, что расслабленно и даже весело.

— Сейчас приедем — заберут паспорт, чтобы оформить протокол, и электрошокер. Готовьтесь к тому, что могут не вернуть — возьмут как улику.

— Эх, я его только на прошлой неделе купила… — сокрушенно вздыхаю я.

— Зачем купили-то?

— Да новостей много про наемников.

— Оно верно, лучше так, — соглашаются ребята, — Но вы должны были использовать только в случае нападения. И после позвонить в участок и проинформировать, что воспользовались шокером. Объяснить причину. А вы не позвонили.

— Да я и не знала! А если использую перцовый баллончик — тоже?

— По закону — да. Хотя… перцовый баллончик… ну, честно… никому до него нет дела.

Какая познавательная ночь получается.

— И что мне грозит? — интересуюсь я.

Левый полицейский — он сидит на месте пассажира — роется в телефоне.

— Ваша соседка должна завтра взять больничный и обратиться на осмотр. А врач вышлет результаты в участок. На основании этого будут решать, заводить ли дело. Дело может затянуться где-то до полугода. Штраф будет… — он покопался в записях, — …от пяти до тридцати тысяч, в зависимости от осмотра и заключения врача.

Ох.

— Но это если она пойдет к врачу, — добавляет другой.

— Поверьте, эта пойдет, — уверяю их я.

— Необязательно. Это она сейчас хочет крови. А утром встанет, на свежую голову, и еще раз десять передумает.

Я в сомненьях качаю головой.

Мы лихачим по пустым улицам Питера, разгоняясь до небывалых скоростей. Дорога идет в объезд. Мост — через железнодорожные рельсы — вот уже лет семь построить не могут.

Вторая машина на одном из перекрестков уходит в сторону, ребята машут ей в окно.

Наконец, подъезжаем к участку.

— А почему было две машины? — спрашиваю, — Все на меня одну?

— Друзья просто подъехали. Думаете, мы вдвоем с вами не справимся?

— Ээ… нет, справитесь, конечно, — кошусь в их сторону я, — Просто мы как вышли, а тут две машины, — я и подумала, это что же про меня такое рассказали, что столько полиции приехало?

— Да нет, ничего такого, просто нападение и пытки электрошокером.

— Ну да. Всего лишь.

Интерьер участка не обновлялся с советских времен. Панели и двери очень старые, из ужасной деревянной обшивки. Одно зазеркаленное окно. Из всей мебели — облезлый стол, вроде учительского, а рядом — три таких же облезлых школьных стульчика, на которые мне указывают рукой.

— Ждите здесь.

Я отдаю паспорт и осматриваюсь. Спать хочется до отупения, но свет и здесь беспощаден. Достаю телефон, играю подряд три партии в судоку. Ничего не происходит. Я слышу переговоры за стеклом, веселую болтовню. Периодически долетает жужжание моего электрошокера, его все включают и выключают. Женский голос на телефоне не умолкает:

— Вы позвонили в отделение полиции. Дежурный оператор…

— Что у вас произошло?

— По какому адресу?

Уже ребята, что привезли меня, правый и левый, выходят, прощаются и отправляются работать дальше.

Ничего не происходит. Стрелка часов над стеклом давно переползла за четыре.

А у меня с утра автобус.

Я думаю, что надо попытаться уснуть хоть так. Сворачиваюсь калачиком поперек трех жестких стульев, веки прикрываю обложкой от паспорта. В отделении еще и холодно, как осенью на ветреной улице, и я успеваю мысленно отчитать того правого за непредоставление такой важной информации. Не отказалась бы от теплых носочков, и от кардигана своего тоже не отказалась. А еще лучше — от одеяла…

Дверь отворяется, и я кожей чувствую, как на меня кто-то смотрит. Подскакиваю, озираюсь под яркой лампой. У стекла застыли два новых человека и глядят как на зверюшку в зоопарке.

— Чего не поделили-то? — наконец спрашивает тот, что повыше, и, похоже, главнее.

Я вздыхаю.

— Это такая долгая история, вы какую часть из нее уже слышали?

Он смотрит на меня.

— Пьяная?

Хороша я, наверное.

— Нет.

— Значит так: дела заводить не будем. Еще раз в ту квартиру сунетесь — в камеру на сорок восемь часов, кормить клопов. Понятно?

Я радостно подскакиваю.

— Да, очень понятно!

Мне подсовывают бумаги.

— Пишите, как все было.

— А электрошокер? — пробую пискнуть я.

Он только молча на меня смотрит, и я утыкаюсь в документы.

***

Посреди семинара зазвонили с незнакомого номера. Я сбросила. Минутой позднее пришла смска: «Здравствуйте! Это участковый 25 отдела полиции Егор Владимирович меня зовут. Свяжитесь со мной пожалуйста как освободитесь». Я выскользнула из аудитории. Набрала номер.

— Добрый день.