Свихнувшийся герой

Сидор удивленно посмотрел на него, а тот выдержал некоторую паузу и продолжил:

— Я думаю, если душа творца чиста, то его искусство несет людям идеалы света и чистоты, но если он злодей, если в его мятущейся душе грязь и мрак — тогда его творения несут людям зло и разрушение.

— Интересная мысль. — Сидор замолчал.

— О чем спор? — вдруг послышался голос Надежды Верхошанской. — О моей картине?

Она вошла в зал и, грациозно виляя попой, подошла к мужчинам. Следом за ней официант вкатил столик накрытый белой салфеткой, подкатил к Сидору и скинул ткань. Вынул из ведра с ледяной крошкой бутылку шампанского, мастерски, без брызг и хлопка, с легким, приятным шипением откупорил ее и разлил в три хрустальных бокала.

— «Перриер Жует», — с усмешкой сказала Надежда. — Полторы тысячи евро за бутылочку.

Все взяли по бокалу, чокнулись и сделали по глотку. Виктору вкус понравился, но не на столько, чтобы выложить за бутылку такую сумму. Даже если бы она у него и была.

На столике кроме ведра с шампанским стояли еще и тарелочки с орешками, шоколадками, конфетками, лежали небольшие бутерброды с черной и красной икрой, стояли вазочки с салатиками из трюфелей и розеточки с паштетом фуа-гра.

Надежда и Сидор взяли икру и закусили очередной глоток шампанского. Виктор медлил, раздумывал взять ему бутерброд с черной икрой, салатик из трюфелей или шоколадку, но Сидор, заметив его нерешительность, сделал широкий жест рукой — мол, бери что хочешь и сколько хочешь. Он не сказал потому, что рот у него был занят бутербродом с икрой и паштетом. Когда же он прожевал, то допил бокал и кивнул официанту. Тот взял с нижней полки столика закупоренную бутылку шампанского и сунул в ведро со льдом.

— Так вот, Наденька, — начал Сидор, — мы в твое отсутствие обсудили некоторые аспекты творчества, высказали мнения по поводу роли личности автора в воздействии на сознание наблюдателя. Виктор высказал свежую идею. Надо будет как следует ее обдумать, поразмышлять над ней на досуге. Официант откупорил бутылку и разлил по бокалам.

Сидор протянул Виктору бокал, они чокнулись, а затем выпили.

— Витя, — вдруг сказала Надежда, — у меня дома есть несколько великолепных, на мой взгляд, картин. Я их недавно закончила. Если у вас появится желание, то я покажу их вам, а после просмотра вы поделитесь со мной своими впечатлениями. Вы согласны?

— А как же я, мне ты их покажешь? — удивился Глазков.

— Не обижайся, Сидор, ты их увидишь в срок. Они еще тепленькие, не совсем закончены, и у меня насчет них есть некоторые сомнения. А мне нужен свежий взгляд на мое творчество.

— Я ценитель вашего творчества, мне нравятся ваши картины, но я не искусствовед. — Виктор улыбнулся. — Вряд ли моя оценка будет объективной.

— Главное, чтобы она была искренней, — парировала Надежда. — Мне хочется знать мнение человека не от искусства, но из народа, это для меня очень важно. Искусствоведы ангажированы, у них на глазах вуаль, над ними довлеет слава автора, они могут быть необъективны.

— Я согласен, — сказал Виктор, — буду рад вам помочь.

— Договорились. Позвоните мне завтра вечером, мы назначим встречу. — Надежда вытащила из сумочки визитку и передала Новикову.

— А сейчас вы нас извините, я хочу пошушукаться с Сидором. — Надежда кивнула Виктору и взяла Сидора под руку.

— Было приятно с вами познакомиться и побеседовать. Насчет вашего замечания, по поводу духовной чистоты мастера я поразмышляю на досуге. Буду рад новой встрече. — Сидор улыбнулся и пожал Виктору руку.

Виктор пожал руку Сидору и удалился. Он шел по огромной галерее Глазкова и рассматривал визитку.

«У богатых свои причуды, а у очень богатых — свои».

Он вышел к отдыхающим и осмотрелся. Повсюду гуляли и веселились люди, им было хорошо и беззаботно, но, как заметил капитан, толпа заметно поредела.

«Да, у богатых свои причуды, — думал он. — Половину этих людей хозяин дома не знает. Он пригласил своих друзей, те привели знакомых, и так далее. Все сытые, пьяные, веселые и беззаботные, пьют, гуляют за чужой счет и в ус не дуют, что кто-то убивает людей и вынимает из тел органы».

Виктор смачно сплюнул на ровненькую, недавно подстриженную травку и пошёл искать Александра и Лену.

Все то время, что Виктор философствовал с Сидором Глазковым, Лена просидела за столиком одна. Выпила несколько бокалов шампанского и изрядно опьянела. Наелась бутербродов с колбасой и сыром, вкусных, но не таких, какими Сидор потчевал Виктора и Надежду. Да и шампанское было гораздо дешевле, хотя ей понравилось. Мороженое закрепило успех вечера, и Лена размышляла, позвонить Виктору на сотовый или нет. Вдруг он занят и отвлекать его не стоит?

Она сидела одна до тех пор, пока к ней не подсел Александр. Он поздоровался, поудобней уселся на пластиковом стульчике и замолчал. Слушал музыку и ничего не говорил.

Он погулял по парку среди веселящихся людей, поел, попил сок, посмотрел на фокусников, на акробатов, потом увидел скучающую за столиком Лену и решил к ней присоединиться. О чем с ней говорить, он не знал, поэтому сидел и молчал.