Свинцовая воля

Илья с интересом огляделся. Он находился в сарае, предназначенном для хранения угля, было полутемно и прохладно. Сквозь узкие щели скупо сочился солнечный свет, остро пахло угольной пылью. Заметив в углу охапку свежей травы, Илья разворошил ее, чувствуя пряный дурманящий запах разнотравья и вялых розовых цветочков. Удобно расположившись на импровизированном ложе с таким расчетом, чтобы не пострадала рана на затылке, он принялся усиленно раздумывать над своей участью, которая его в скором будущем ждала.

Как опытный оперативник, Журавлев хорошо понимал, что чужие люди здесь не бывают, и то, что его доставили сюда живым, уже обнадеживало. По всему видно, бандиты поверили в рассказанную им легенду и приняли за своего человека. Но в любом случае обольщаться и расслабляться не стоит, не исключено, что безжалостные урки могут запросто сунуть ему перо в бочину, и поминай как звали, – с них станется, – а еще теплый труп выкинут собаке. «Сожрет такая тварь, – с содроганием подумал Илья, – и не подавится».

Тут он услышал приглушенный разговор за дверью, говорили Веретено и какая-то женщина. Судя по тембру ее голоса, это была довольно молодая особа, но уже заядлая курильщица. Илья настороженно прислушался, даже затаил дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова, которые в сложившейся для него ситуации были сейчас действительно на вес золота.

– Нора, ты не капризничай, – несмело, как видно, сильно обеспокоенный тем, что своенравная хозяйка может запросто отказать, вполголоса уговаривал Веретено невидимую собеседницу. – Твое дело обработать парню рану, чтобы от жары вдруг не завелись в голове опарыши (при этих словах Илья непроизвольно потрогал подсохшую рану, покрывшуюся кровяной корочкой), да перевязать.

– У меня здесь что, лазарет? – цедила сквозь зубы недовольная Нора, нещадно пыхая сигаретой так, что даже внутри сарая было слышно ее тяжелое астматическое дыхание. – Чтобы каждому проходимцу устраивать тут лечение. Отвали, Веретено!

– И желательно… – чуть помолчав, осторожно продолжил Жорик, через силу стараясь вымолвить уж совсем, как видно, неприемлемую для нее просьбу, – постирать его окровавленную гимнастерку…

Он не успел еще договорить, как разгневанная Нора с размаху ударила обнаглевшего до крайности бандита по щеке. Удар был настолько силен, что от оглушающе громкого звука пощечины Илья невольно вздрогнул, удивившись про себя упрямому и несдержанному характеру незнакомой девицы.

– Я вам не прачка! – заявила категорично женщина.

– Я… тут… ни… при… чем, – заметно сдерживая ярость, четко разделяя слова, клокочущим голосом, как будто у него в горле вдруг запершило, произнес Веретено, потирая полыхавшую алым цветом щеку, и перейдя на свистящий шепот (в этот миг Илье даже пришлось приподняться на руках и напрячь свой слух до предела, но зато он смог хоть и не без труда, но все же достоверно разобрать), убедительно проговорил: – Это Ливер просил передать… Все вопросы к нему. Мое дело – сторона.

– Ладно, – буркнула с видимой неохотой Нора. – Можешь ему передать, что я все сделаю.

«Должно быть, она и является хозяйкой этого подворья», – предположил Илья и не ошибся, потому что девица тут же решительно потребовала:

– Дай ключи от моего сарая!

Донесся резкий раздражительный скрежет ключа, и дверь на всю ширину распахнулась. От неожиданно хлынувшего внутрь солнечного света Илья невольно прижмурился, сквозь ресницы наблюдая за вошедшей в сарай молодой женщиной. Остановившись напротив, она уставилась на оперативника холодными бесстрашными глазами необычного изумрудного цвета.

– Поднимайся… вояка, – зло усмехнувшись, сказала Нора и слегка пнула его в бедро ногой в разношенной тапке. – Царствие Божие проспишь. Уж коли меня определили лечить тебя, так и быть, вылечу, – и бесцеремонно распорядилась: – Снимай гимнастерку… Да не бойся, не ссильничаю… Веретено не даст соврать.

Веретено быстро заглянул в сарай, сдержанно хмыкнул и тут же ушел, через несколько секунд проскрипев уличной калиткой.

«А этот урка ее боится, – с удивлением отметил про себя Илья и неуверенно предположил: – Должно быть, этот самый Ливер у них главарь банды, а она с ним сожительствует. А лезть на рожон против ее хахаля ему, по всему видно, не с руки… Себе дороже».

Приняв задумчивый вид чужака на свой счет, Нора неожиданно для себя смутилась: впалые щеки обагрил легкий румянец, уголки полных губ, собранные в надменную куриную гузку, дрогнули в сдержанной улыбке. Сбавив пренебрежительно-наглый тон на более щадящий, она с несвойственными для нее доверительными интонациями в голосе проговорила:

– Уж больно ты стеснительный, парень, как я погляжу. Показывай… чего там у тебя… с башкой? Лиходей, он такой… знатный мастер орудовать кастетом. Придурок, каких мало.

Илья, несказанно удивленный ее противоречивым характером, только сейчас вдруг обратил на девушку особо пристальное внимание, с любопытством рассматривая ее в упор.