Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»

Жена Михаила Михайловича поднялась и слегка неверной походкой направилась в дом.

– Натаха, мне кроссовки подарили, а они на размер меньше, – сказала Таня. – А тебе как раз будут. «Пума». Синие, такие типа замшевых с тремя белыми полосками, хочешь примерить?

– Конечно!

Сестры поднялись. Михаилу Михайловичу, которому явно добавить к разговору было нечего, осталось только проявить заботу о жене.

– Нин, ты в порядке? – крикнул он в ее роскошную спину Поскольку ответа не последовало, он пробормотал извинение и, поднявшись, последовал за супругой.

Я взял бутылку водки и спросил Анатолия:

– Вам налить?

– Нет, спасибо, у меня сегодня на вечер намечен ряд мероприятий, которые требуют исключительной трезвости. А вы чем занимаетесь?

– В газете работаю.

– Идеологический фронт.

– Он самый.

– А-а, фронт – не фронт. – Он закинул руки за голову и зевнул. – Это уже потеряло значение. Система явно восстанавливает баланс. Ну, ладно, налейте половинку.

Я налил.

– Какую систему вы имеете в виду?

– Ну, смотрите, есть вещи, которыми государство заниматься не должно и не может. Раньше у нас со всем чужеродным бились не на жизнь, а на смерть, а сейчас так, несут по привычке старую ахинею, но в целом махнули на все рукой. Под видом перестройки. Вы что, сами не видите?

– Это вас в Новосибирском университете научили про баланс системы?

– Университет тут ни при чем. – Он усмехнулся. – Просто на них это действует как заклинание. Их поганой философии на борьбу с математикой не хватает.

Он бросил на меня быстрый взгляд, словно проверяя мою реакцию, и, подняв рюмку, чокнулся с моей.

– Ну, а если бы он соображал в математике? – поинтересовался я. – У вас вообще образование какое?

– Физмат.

– А-а, тогда, конечно. А чем занимаетесь?

– Кооператив. Джинсы, юбки, куртки.

– Еще по половинке за процветание бизнеса?

– В другой раз. Приятно было познакомиться.

Он поднялся и ушел, а я остался смотреть кино про современные танцы на пленэре. Уже стемнело, на небо высыпали звезды, вечер был теплый, как компот. Supermax сменил Secret Service, a тех – неизбежный, как крушение старого мира, Modern Talking. Под него я танцевал в обнимку с Наташей, потом прыгал, толкаясь задом об упругую попку Тани, потом решился наконец и станцевал медленный танец с девушкой в красной майке под стинговскую «Роксану», хотя она была проституткой, я имею в виду Роксану. А эта была просто страстной. В танце она положила руки мне на плечи и придерживала меня на таком расстоянии, чтобы очень аккуратно касаться моей груди своими очень упругими сосками. Делала она это невероятно умело – левый-правый, левый-правый, – не забывая проверять, какой это производит эффект. Это было, что называется, испытанием на прочность. Трудно даже передать, чего мне стоило не спросить у нее номер телефона. Спасло меня от этой пытки начало новой песни и страстное желание освободиться от части скопившейся во мне влаги. Поэтому я извинился и откланялся.

Где на этой даче был туалет, я не знал. С учетом того, что дача принадлежала большому начальнику, туалет мог быть установлен прямо в доме. С другой стороны, дачному туалету полагалось быть где-то на отшибе участка и иметь вид простой будки типа отхожего места. То есть места, к которому надо было отойти. Метров так на двадцать.

Дверь на веранду была открыта, и мне был виден край дивана, на котором сидел Михаил Михайлович. Он смотрел телевизор. Сполохи света то вырывали его из темноты, то возвращали его ей. Чтобы не беспокоить побитого хозяина, я пошел на обследование участка. В принципе, мне не нужен был туалет. Мне бы подошел любой раскидистый куст крыжовника, способный скрыть меня от празднующих.

Я шагнул в темный сад, двигаясь наугад и стремясь лишь отойти подальше от дома. О том, насколько далеко я отошел от него, можно было судить по тому, что музыка здесь звучала тише. Участок был очень большой. Выбрав дерево пошире, я расстегнул джинсы и пустил струю на белую от извести кору. Ох, какое облегчение! Выпуская наружу мучительную влагу, ваш корреспондент услышал звуки, показавшиеся ему плачем.