Свирепая справедливость

– Мы уверены, что сама она использует эти отношения в своих целях... – Паркер смолк; казалось, ему в голову пришла странная мысль. – Надеюсь, Питер, я не был слишком резок и не развеял тщательно лелеемые иллюзии? – Тон Паркера изменился. Встреча заканчивалась.

– В моем возрасте, доктор, у человека не остается иллюзий. – Питер встал. – Я должен докладывать непосредственно вам?

– О связи позаботится полковник Нобл. – Кингстон Паркер протянул руку. – Я не стал бы просить вас об этом, если бы у меня был выбор.

Питер без колебаний пожал эту руку. Она была холодной и сухой. Питер почувствовал силу твердых пальцев пианиста.

– Понимаю, сэр, – сказал Питер и тут же подумал: «Даже если это не так, я уж постараюсь понять, и очень скоро».

От партии в «джин-рамми» Питер отговорился усталостью и весь обратный перелет через Атлантику притворялся, что спит. Закрыв глаза, он пытался упорядочить мысли, но те всякий раз совершали полный круг и возвращались к исходной точке, и ему начинало казаться, что он, как собака, гоняется за своим хвостом. Теперь он даже не мог сказать ничего определенного по поводу своих чувств и преданности Магде Альтман. Стоило ему задуматься о своих чувствах к ней, как его мысли сворачивали в иное русло и он начинал думать о чем-нибудь не столь существенном. «Интимные контакты» – что за гнусное выражение использовал Паркер и почему это так разозлило Питера? Восемь связей до брака, из них шесть – с женатыми, еще две после брака – сплошь богатые и влиятельные мужчины. Он старался представить себе эту статистику, с горьким чувством разочарования воображал рядом со стройным телом, маленькими, превосходной формы грудями и длинным дымчатым водопадом сверкающих волос безликие, бесформенные фигуры, чувствовал себя преданным – и тут же начинал презирать себя за подобное ребячество.

Существовали более страшные вопросы и возможности, затронутые Кингстоном Паркером: связи с МОССАД, шесть пропущенных лет в жизни Магды – и все равно он всякий раз возвращался к тому, что произошло между ними. Способна ли она на такой искусный обман, или тут вообще нет обмана? Страдает ли он от уязвленной гордости, или неведомо как она сделала его более уязвимым? Неужели заставила его влюбиться в себя?

Что он чувствует к ней? Приходилось задать себе этот вопрос и постараться ответить на него прямо. Но, когда самолет приземлился, ответа у Питера по-прежнему не было, перспектива новой встречи с Магдой чрезвычайно радовала его, а мысль о том, что баронесса сознательно использует его и, едва необходимость в нем исчезнет, легко бросит, как поступала с другими, вызывала чувство отчаяния. Он боялся ответа, который искал, и неожиданно вспомнил ее приглашение на остров, куда они могли бы сбежать вдвоем. Питер вдруг понял, что ее мучает тот же страх, и, дрожа от дурного предчувствия, гадал, не предначертано ли им уничтожить друг друга. В «Дорчестере» его ждали три отдельных послания от Магды. Он позвонил сразу, как только вошел в номер.

– О Питер! Я так беспокоилась. Где ты был? – Трудно было поверить, что эта тревога – наигрыш. Еще труднее было не радоваться, когда на следующий день в полдень баронесса встретила его в аэропорту Руасси – встретила сама, а не просто прислала шофера.

– Мне нужно было хоть на час сбежать из офиса, – объяснила она, просунула руку ему под локоть и тесно прижалась. – Вру, конечно. Я приехала, потому что не могла еще час ждать встречи с тобой. – И хрипловато рассмеялась. – Какая я бесстыдница! Представляю, что ты обо мне думаешь!

Вечером в «Ла Пьер Бенит» после обеда на восемь персон они отправились в театр. Французский Питера еще не позволял читать Мольера, поэтому он с удовольствием украдкой наблюдал за Магдой и на несколько часов сумел отогнать отвратительные вопросы, но во время полуночного возвращения в «Ла Пьер Бенит» сделал очередной ход в сложной игре.

– Я не мог сказать тебе по телефону... – начал он в интимной темноте и тепле лимузина. – Ко мне обратились из «Атласа». Его глава вызвал меня в Нью-Йорк. Когда ты звонила, я был там. Они тоже охотятся на Калифа.

Она вздохнула и взяла его за руку.

– Я ждала, когда ты расскажешь, Питер, – просто сказала она и снова вздохнула. – Я знала, что ты улетел в Америку, и у меня было ужасное предчувствие, что ты мне солжешь. Не знаю, что бы я тогда сделала.

Питер почувствовал угрызения совести и в то же время встревожился: она знала о его полете в Нью-Йорк. Но откуда? И тут он вспомнил про ее «источники».

– Ну, рассказывай, – велела она, и он выложил ей все, умолчав лишь о тех вопросах, которые возникли у Кингстона Паркера в связи с ее именем. Годы неизвестности, связи с МОССАД и десять безымянных мужчин.

– Похоже, они не знают, что Калиф пользуется этим именем, – говорил Питер. – Но совершенно уверены, что ты охотишься за ним и наняла меня именно для этой цели.