Свирепый босс наперстянки

— Волосатый, с восемью глазами и ногами?

— Вот именно, — рассмеялась она. Я тоже засмеялся.

— Ну, в таком случае, они — точная копия

друг друга.

— Постарайся не убить этого, — заметила она, хлопая

глазами.

— Я за тысячи миль отсюда, Наташа. Этот Евгений в

безопасности.

Наташа улыбнулась и подперла подбородок кулаком,

стараясь подобраться поближе к пауку. На ее лице не

промелькнуло ни тени страха; моя племянница была

фанатичкой насекомых и рептилий. Сколько раз от моего

брата требовали убрать ядовитых змей и пауков из ее комнаты, наверное было бесконечно.

— Как поживает Большое яблоко? — спросила она. А что

говорят американцы?.. Твои мечты осуществлены?

— Действительно. Статен-Айленд теперь принадлежит

Тархановской братве. Восторг вспыхнул в ее глазах.

— Я всегда знала, что ты добьешься успеха, — сказала она.

Как и твои братья. Вот почему они так боятся тебя. Наташа кивнула, ничуть не удивившись. Не было ничего такого, чего бы она не слышала раньше.

— Папа в последнее время очень напряжен, — сказала она.

Что-то происходит. Он не позволяет ни маме, ни мне

выходить из дома, даже в сад.

— Тебе еще не сказали?

— Очевидно, что нет. Я поднял брови, услышав ее тон.

Возможно, когда-нибудь Наташа и станет королевой, но сейчас она все еще моя племянница и будет говорить с уважением.Наташа накрутила локон на палец.

— Могу я узнать, пожалуйста? Ее тон заметно смягчился-

вежливый, а не саркастический.

— Конечно. Я откинулся на спинку стула, мельком взглянув

в окно. Скоро взойдет солнце, принеся с собой еще один день

интриг и насилия. И Елена.

— Убивают женщин, связанных с преступными

организациями. Жену из "Коза Ностры", жену из ирландской

мафии, дочь из корсиканского профсоюза, внучку из Картеля,

а теперь еще и старушка из мотоклуба.

Ее глаза, как у лани, сверкнули, и на мгновение показался ее юный возраст.

— Я в опасности?

— Нет. Твой отец позаботится о твоей безопасности. Пока

что угроза существует только в Штатах.

— О. Ты уверен? Наташа наморщила лоб.

— Конечно.

Я вглядывался в ее черты, ища хоть какой-то признак того, что я должен прекратить говорить ей. Но моя племянница кивнула мне, чтобы я продолжал.

— Их зубы были удалены посмертно. Ее ноздри раздулись.

— Зубы? О, как отвратительно.

— Говорит девочка с тарантулом в руках.

— Евгений вовсе не отвратителен, — фыркнула она.

— Нет, просто у него восемь глаз, — ответил я.

Наташа нахмурилась, услышав шутку. Она очень серьезно относилась к своим паукам, включая все шутки, которые о них отпускала. Но она не стала защищать честь Евгения. Вместо этого она спросила:

— Были ли найдены какие-нибудь зубы? Я моргнула,

услышав ее вопрос.

— А почему ты спрашиваешь?

Наташа подняла Евгения, их глаза встретились. Его маленькие ножки поднялись, но не коснулись ее.

— Удаление зубов — это не рук мафии, — заметила она. Но

это же психопатическая штука. Если бы вы нашли несколько

зубов, возможно, это было бы рук мафии.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Серийный убийца сохранил бы зубы в качестве трофеев. Они ничего не потеряют. Мафия сделала бы из них публичный символ, — сказала Наташа. Я думаю, что у тебя руках

серийный убийца.

— Как и я. И другие короли Нью-Йорка.

Наташа опустила Евгения, задумчиво глядя куда-то вдаль. Позади нее я разглядел интерьер ее спальни, включая большой аквариум, в котором обитал ее любимый питон, Анна Каренина. Я выбрал имя для Змеи;

Наташа никогда не любила меня больше, чем их.

— Разве не это случилось с той экономкой? — спросила

Наташа. Я порылся в мозгу в поисках упоминания о беззубой

экономке, но ничего не нашёл.

— Я... Она задумчиво сжала губы. Это было больше десяти

лет назад...даже больше. Я помню, как пришла домой из

школы, и моя няня разговаривала со своей подругой по

телефону. У какой—то женщины удалили зубы, думаю, она

умерла от потери крови, или от боли.

Ничто в этой истории не вызывало подозрений. Но к тому времени я бы уже строил свою маленькую империю на улицах Москвы, не утруждая себя сплетнями о нянях и смертях неродственных женщин. Возможно, мне следовало это сделать.

— Ты помнишь что-нибудь еще?

— Нет. Но я позвоню няне Ане.

Наташа сложила руки вместе, позволив Евгению скрестить пальцы, как мостик. Его оранжевые и черные полосатые ноги вытягивались, когда он шел. Может, мне показалось. Я в этом сомневался.

— Это было бы очень полезно, если бы ты это сделала, —

сказал я. Любой намек на то, кто это делает, будет желанным

подарком.

Наташин взгляд метнулся ко мне.

— Ты не знаешь кто это делает?

— Мы схватили одного из нападавших...человека по имени

Эдвард Эйнсворт. Он утверждает, что его хозяин, Титус, стоит

за всеми нападениями и неприкасаем.

— Никто не может быть неприкасаемым. Особенно для моего

дяди, — ответила она. А что сказал Эйнсворт?

— Ничего.

Я почувствовал, как мои коренные зубы сжались вместе, но сохранил спокойное выражение лица. Моей племяннице не нужно было видеть мой ослепительный гнев. Но Даника скоро что-нибудь из него вытянет. Наташа нежно погладила Евгения по спине.

— Тетя Даника может вытянуть что угодно из кого угодно, — сказала она с любовью и пониманием. Откуда у тебя