Свистать всех наверх

Как удалось Тиму Хатчинсону под дождем, в тумане, ночью обнаружить старый причал, навсегда осталось бы для меня загадкой, если бы он сам не рассказал об этом позднее. Он послал меня па палубу с фонарем в руке, и этот чертов причал тут же вынырнул из тьмы, словно Тим шел по радиомаяку. Он дал обратный ход, подвел шхуну к причалу настолько, что раскачивающийся на волнах борт оказался в двух футах от него, подождал, пока я выберу момент для прыжка, потом дал задний ход и исчез во тьме и тумане. Я попытался представить себе, как дядюшка Артур мог исполнить подобный маневр, но у меня не хватило воображения. Не надо гневить судьбу. Дядюшка Артур, слава Богу, спал сном праведника. Как птичка в уютном гнездышке.

Тропинка от причала на плато была крутой и осыпающейся. Кому-то по легкомыслию не пришло в голову соорудить перила. Я был налегке. Кроме груза собственных лет, я нес фонарь, пистолет и моток веревки. У меня не было никакого желания, да я и не собирался разыгрывать из себя Дугласа Фербенкса, взбирающегося на неприступные стены замка Дабб Сгейр, но практика подсказывала, что веревка — самое ценное приспособление, которое может пригодиться в путешествии по скалистому острову. И тем не менее, когда я добрался до верха, то здорово запыхался.

Я пошел не по направлению к замку, а вдоль покрытой травой лужайки, протянувшейся к северному краю плато. Той самой лужайки, с которой неудачно взлетели на своем «Бичкрафте» старший сын и несостоявшийся зять лорда Кирксайда и над которой пролетали мы с Вильямсом менее двенадцати часов назад после разговора с лордом Кирксайдом и его дочерью. Той лужайки, на обрывистом северном краю которой я, как мне показалось, обнаружил то, что хотел, но не был окончательно в этом уверен. Теперь мне предстояло убедиться в этом.

Поверхность лужайки была ровная и гладкая, поэтому большой фонарь в водонепроницаемом корпусе не понадобился. Да я бы и не решился воспользоваться им так близко от замка. В окнах света не было, кто поручится, что нечестивцы не выставили ночной дозор на стенах замка? Будь я нечестивцем, обязательно позаботился бы о ночном наблюдении. Вдруг я споткнулся обо что-то теплое, мягкое, живое и грохнулся на землю.

Нервы у меня были уже покрепче, чем сорок восемь часов назад, да и реакция почти восстановилась. Нож оказался в руке раньше, чем он успел подняться на ноги. На все четыре ноги. От него исходил мерзкий запах беженца из рыбьей бойни Тима Хатчинсона. Как объяснить, что от козла, насквозь пропитавшегося хлорофиллом на склоне холма, так воняет? Я сказал четвероногому другу несколько примирительных слов, и это, видимо, произвело на него впечатление, потому что он решил не прибегать к помощи рогов. Я пошел дальше.

Такого унизительного происшествия никогда не произошло бы с такими, как Еррол Флинн. Более того, если бы Еррол Флинн нес с собой фонарь, то он ни за что бы не разбился при таком незначительном падении. Да будь у него в руках зажженная свеча, она продолжала бы ярко гореть во тьме. Только не мой фонарь. Специальный, непромокаемый, противоударный, с плексигласовыми линзами и гарантией чудо-фонарь. Ему пришел капут. Я выудил из глубин кармана маленький пальчиковый фонарик и попробовал зажечь его у себя под курткой. Предосторожность совершенно излишняя, потому что даже светлячок при виде этого фонаря презрительно ухмыльнулся бы. Я положил его в карман и продолжил путь.

Не имея понятия, насколько далеко нахожусь от северного обрыва, я не собирался выяснить этот вопрос, сорвавшись вниз. Я опустился на локти и колени, начал ползком продвигаться вперед, освещая путь фонариком. Через пять минут добрался до края обрыва и почти тут же обнаружил то, что искал. Глубокая борозда на краю обрыва была восемнадцати дюймов в ширину и достигала глубины в четыре дюйма в центре. Борозда недавняя, но и не совсем свежая. Во многих местах уже снова пробивалась трава. Так и должно было быть, по моим оценкам. Это был след, оставленный хвостовой частью фюзеляжа самолета «Бичкрафт» после того, как, без людей на борту, мотор включили на полный газ и выбили тормозные колодки из-под колес. Он не набрал достаточно скорости, чтобы взлететь, и упал с края обрыва, вспоров при падении землю. Это было все, что мне требовалось. Это, да еще продырявленное днище корабля оксфордской экспедиции и темные круги под голубыми глазами Сьюзен Кирксайд. Теперь пришла уверенность.